Рациональные соображения и представления о собственных интересах являются отнюдь не маловажными составляющими выбора, который делают люди у избирательных урн; однако соображения материальной выгоды имеют для значительной части избирателей существенно меньшее значение, чем можно было ожидать. На эту тему существует особенно много научных исследований, проведенных на материале американской политики. Дрю Уэстен, клинический психолог и политтехнолог, хорошо резюмировал следующий парадокс — каким образом люди отдают голоса за представителя или руководителя вне всякой связи с собственными экономическими интересами: «То, каким образом геи выражают свою преданность друг другу, никак не затрагивает семейную жизнь 95 % американцев, которые не станут расплевываться со своими друзьями по рыбалке из-за отношения к однополым бракам. На повседневную жизнь подавляющего числа обычных людей мало повлияет, получит десяток-другой убийц в год пожизненное заключение или смертную казнь»
[201]. Уэстен считает, что как это ни удивительно, но эмоциональное отношение к подобным общественным проблемам очень сильно определяет выбор многих американских избирателей. И это несмотря на то, что на повседневную жизнь людей намного больше влияет, «кто получает налоговые льготы, а кто нет; можно ли перейти с одной работы на другую, не потеряв медицинскую страховку из-за хронического заболевания; можно ли уйти в отпуск по беременности и родам, не потеряв рабочее место»
[202].
Я уже отмечал, что лидеры в самом чистом значении этого слова — те, кто привлекает сторонников и воздействует на общество и политику, не имея ни малейшего отношения к государственной власти. В двадцатом и двадцать первом веках выдающимися примерами такого лидерства были Махатма Ганди в борьбе индийцев за независимость от Великобритании, Нельсон Мандела в борьбе южноафриканцев против апартеида и за власть большинства и Аун Сан Су Чжи как признанный лидер бирманского движения за демократию[203]. Такие руководители, безусловно, никак не в меньшей степени заслуживают эпитета «великий», чем монархи прошлых столетий, получавшие его за свои военные победы (какими бы неуместными разговоры о «величии» ни представлялись в качестве частных или общих объяснений исторического значения).
Но даже для этих трех лидеров институты (хотя и не государственные) имели значение в качестве поддержки их дела. Ганди стал главой Индийского национального конгресса — главного института сопротивления британскому колониальному правлению — задолго до того, как он превратился в правящую партию независимой Индии. Мандела был наиболее уважаемой фигурой в руководстве Африканского национального конгресса — организации, на протяжении десятилетий боровшейся с господством белых в ЮАР и в конечном итоге получившей возможность формировать правительство. Аун Сан Су Чжи долгое время была лидером Национальной лиги за демократию — организации, вынужденной на долгие годы уйти в подполье из-за жестокой военной диктатуры.