Джон Ву, большой тебе привет…
— Сорок второй, сорок третий… — с завистью считает Роберт.
Забегаю за рояль, уже изрешечённый пулями, и вставляю последний магазин в «ФН СКАР».
Слева в стене открывается дверь — и появляется китаец с гранатомётом.
Господи ты боже мой!..
Я палю из двух стволов, извергая из гангстера фонтанчики крови. Он заваливается обратно (кто–то, бегущий за ним, тоже падает), но успевает пустить снаряд — правда, не в меня, а вверх… Прямо в стеклянный потолок!
Я бросаюсь под рояль, а в следующий миг перекрытие разворачивает взрывом. Осыпаются осколки и металлические балки. Слышатся вопли… надеюсь, предсмертные.
Роберт это подтверждает:
— Сорок четвёртый, сорок пятый, сорок шестой, сорок седьмой, — и добавляет после паузы: — В зале больше никого. Трое оставшихся — там, откуда вышел гранатомётчик.
Выбравшись из–под рояля, иду к комнате. Под ногами хрустят стёкла.
Роберт вновь даёт подсказку:
— Один справа, у стены. Второй — впереди, за диваном. Третий прячется в ванной и всё время трёт перстень… Это Мань–Лун.
Киваю в знак благодарности.
Вместо того, чтобы войти, поступаю проще.
Приставляю к деревянной стене «ФН СКАР» и жму на спусковой крючок. Выстрелы, вскрик, глухой удар.
— Сорок восьмой, — говорит Роберт.
Мельком глянув за порог, вижу диван, а напротив — аквариум. Большой, во всю стену.
Стреляю не целясь.
Волна хлынула в комнату вместе со стёклами. Сидевший за диваном гангстер с криком прыгает вправо, успев выстрелить вслепую — одновременно со мной.
Мою щёку царапает острая щепка, отлетевшая от дверной рамы. Энписи падает в воду, смешав её с кровью.
— Сорок девятый.
До запертой двери, что ведёт в ванную, я не дохожу: под вскрик Роберта («осторожно!») её прошивает автоматная очередь.
Ладно, напросился сам…
Быстро возвращаюсь к гранатомётчику и, повесив «ФН СКАР» на плечо, беру оружие энписи. Гранатомёт у него короткий, ручной… Шестизарядный.
Последнее меня радует особенно.
Отхожу подальше от комнаты — и делаю то, что в реале не рекомендуется повторять.
Вспышка, грохот, летят обломки. Из раскуроченной комнаты валит дым.
Вхожу снова.
Дверь в ванную уже не заперта: то, что от неё осталось, висит на одной петле. На полу, залитом кровью, лежит Мань–Лун.
— Пятидесятый, — говорит Роберт.
И с очевидным облегчением выдыхает.