– Ты человек, – сказал Джонс.
– Ты Рэндалл Гивенс, – сказал Томас Гэбриел. – Очень важная личность.
– Как я стал таким важным? – спросил фетч хриплым голосом.
– Ты совершил много важных поступков.
– Не помню ни одного.
– Это не значит, что их не было.
Фетч открыл было рот, но снова закрыл его. Руби заметила, как что-то соскользнуло с его головы. Одно ухо съехало вниз.
– Вперёд, – сказал Джонс, потащив его из спальни. – Ты должен нам помочь.
Осилить лестницу было нелегко, но они всё же добрались до кабинета Гивенса, и Руби дала фетчу свой ключ и, прежде чем открыть дверь, объяснила, что от него требуется.
Фетч подошёл к картине, тролли сразу зашевелились с обеих сторон и свесились с холста, чтобы понюхать воздух. Руби, Джонс и Томас Гэбриел наблюдали с порога, надеясь, что стражей удастся обмануть. И действительно – они кивнули друг другу и вернулись на место, скрестив лапы. Их мутные зелёные глаза глядели с презрением, когда дети наконец отважились подойти, но тролли ничего не сказали и даже не пытались схватить их.
Фетч протянул ключ к картине. Изображение ожило, и маленький дом на заднем фоне стал расти, пока не заполнил всю раму.
Ключ щёлкнул в замке, и дверь распахнулась перед ними. Руби и остальные заглянули в коридор, высеченный в скале и освещённый свечами, которые стояли в настенных канделябрах на равном расстоянии друг от друга. Пахло сырым камнем, и где-то во мраке капала вода. Стены из шершавых камней уходили вперёд метров на сто, затем заворачивали налево.
– После вас, – сказал Джонс, протянув руку фетчу и торопя его. Тот улыбнулся, и его губы дёрнулись. Джонс испугался, что они отвалятся, но на этот раз обошлось, и фетч повёл их по коридору, бесшумно ступая в полумраке мимо стен с мерцающими от свечей тенями.
Голова фетча уже раздулась с одной стороны, и в призрачном свете казалась ещё страшнее, будто картофелина.
– Нельзя терять время, – шепнул Томас Гэбриел остальным. – Если фетч развалится, обмануть троллей не удастся, и нас ждут серьёзные неприятности, как только мы вернёмся в кабинет.
Джонс кивнул и ускорил шаг. Руби не отставала, она схватила фетча за руку и потащила за собой, стараясь не тянуть слишком сильно, – как бы что не отвалилось.
В конце коридора они повернули налево и вошли в просторную комнату, похожую на крипту или усыпальницу. Зажглись свечи, и призрачные тени упали на блестящие от влаги стены, покрытые светло-зелёной слизью. Где-то капала вода.
Посреди комнаты стоял белый мраморный пьедестал, а на нём лежала голова с закрытыми глазами. Она была в отличном состоянии, ещё не успела пожелтеть и ссохнуться. Хотя лицо было старым и морщинистым, на щеках играл здоровый румянец, а губы были красными и пухлыми. Нос и уши казались слишком крупными, и Руби вспомнила, что у стариков часто так бывает, – что-то растёт больше, чем нужно. Волосы торчали из ушей, как белые проволоки.