Родители Эда, конечно же, знали о Пустынных землях, но решили не упоминать их, как только заметили, что Руби и Томас Гэбриел тоже избегают этой темы.
Эд улыбался во весь рот, радуясь тому, что все дружно общаются. Руби заметила, как он счастлив. Его мама и папа вели себя так, как будто их сын – самый обычный мальчик и его друзья просто пришли к нему в гости. Руби тоже радовалась за него.
Но вдруг она заметила, как взрослые поглядывают на Чёрный амулет, висевший на запястье Томаса Гэбриела.
И атмосфера сразу изменилась. Повисла неловкая тишина, родители стали тяжело дышать. На лбу у них выступила испарина. А секунду спустя они стали кричать – всё громче и громче, с душераздирающей тоской и болью.
– Что случилось? – воскликнул Эд, стараясь успокоить маму. Но она вдруг бросилась на него, опрокинула навзничь и чуть не вцепилась ему ногтями в лицо.
Руби схватила Томаса Гэбриела и потащила прочь – в коридор, подальше от орущих взрослых. Он был ошеломлён и не мог вымолвить ни слова, пока они не добрались до кухни, где он оттолкнул Руби и поправил пальто.
– Убери руки! Что ты делаешь? Я ведь могу помочь им. Я их успокою, – и на его пальцах блеснули белые искры.
– Неужели?
– Да! Очевидно, у них приступ, это как-то связано с проклятием ведьмы.
– Вот с чем это связано, – сказала она, указывая на Чёрный амулет. – Станет только хуже, если они снова увидят его.
Он потушил искры и стал играть с амулетом, крутить его на руке.
– Это опасная штуковина, – продолжила Руби. – Не зря Дрюмен нас предупреждал.
– Не думаю, что от амулета может быть какой-то вред…
– Родители Джо… то есть Эда всего лишь взглянули на него, и смотри, к чему это привело. Его сила, должно быть, пробудила ведьмино проклятие – или то, что от него осталось.
Томас Гэбриел обернулся и поглядел на взрослых. Они потихоньку приходили в себя, качали головой и бросали на него тревожные взгляды.
– Нельзя носить амулет постоянно, – сказала Руби. – Он тебе не нужен.
– Не указывай Опустошителю, что ему делать в его собственном этеланде, когда речь идёт о магии.
– Очередное глупое правило.
Томас Гэбриел скрестил руки на груди и улыбнулся.
– Так вот в чём дело? В правилах. И во всём, что девочки не могут делать и чем они не могут пользоваться. Или даже носить. – Он ухмыльнулся и помахал рукой, потрясая амулетом. – Ты завидуешь.
Руби вскипела, глядя на хитрую улыбку мальчика, и двинулась на него с намерением стереть эту улыбку с его лица.
– Я не сниму его! – прошипел Томас Гэбриел в страхе, будто Руби хотела отнять амулет. Он взмахнул рукой и вызвал белые искры, заставив её замереть на месте.