«Местные» обходили их стороной. Говорили, что когда-то там было кладбище. Но мне было всё равно, ни в какие суеверия, в отличие от Колобка, я не верила. Поэтому и побежала к холмам, хотела, чтобы он сдался. Но не тут-то было. Он был не менее упрямым, чем я. Бледный от страха Димка пыхтел из последних сил, но карабкался на холм. И мы почти добрались до его вершины, когда это случилось.
Внезапно друг споткнулся, взмахнул руками и почти по пояс погрузился в землю. Я ахнула, бросила мяч и помчалась к Колобку. Бегала я быстро, но всё равно не успела. Последнее, что увидела, были перепуганные глаза друга, огромные и чёрные от страха и его посиневшие губы. Он не успел даже крикнуть, просто исчез в глубине. Я как раз подбежала к нему и протянула руку. Но дыра, в которую он провалился, вдруг закрылась, и это напугало меня не меньше, чем исчезновение самого Димки.
С криками я бросилась в деревню. Сначала меня остановил тракторист, проходивший по дороге.
― Да что случилась-то? Что орёшь как оглашенная?
Я оттолкнула его и убежала, не заметив, как мой крик перешёл в завывание. Навстречу мне выбежали обе бабушки. Они как раз разыскивали нашу парочку. Обняв свою бабулю, я рыдала, уткнувшись в неё. Меня не могли утихомирить, пришлось вызывать медсестру, чтобы сделала мне успокоительный укол. Я уснула, а, очнувшись, не понимала, где нахожусь и не могла говорить. Врач сказал, что это шок.
В это время уже вся деревня искала Димку, но поиски ничего не дали. Никто и не подумал проверить «Запретные» холмы. Так они назывались. Обыскали лес, речку, облазили все заброшенные дома и пустые постройки. Всё было напрасно. Ребёнок бесследно исчез. А я впала в ступор и молчала. Думали даже, что Димку похитили. Возможного похитителя искали и среди педофилов, и просто преступников, что проживали в области. Впрочем, всё безрезультатно.
А через неделю, когда меня выписали из местной больницы, вдруг заговорила, и эти слова всех напугали: «Яма в „Запретных холмах“ проглотила Димку». И согласилась показать место, где это случилось. Всё обыскали с собаками, но к тому времени несколько раз прошли сильные дожди, и никаких следов не осталось.
Не нашли ни ямы, ни даже щели, куда бы мог провалиться ребёнок. Местные бабки говорили, что это нечисть шалит в холмах, нельзя, мол, было детей туда пускать. Во всём виновато старое кладбище. А в полиции решили, что я от страха перепутала место. Мы с бабушкой вернулись домой в город и больше в деревню не ездили, при одном упоминании о ней я сразу начинала плакать.
А следующей зимой бабушка внезапно умерла, а потом ушла из жизни и её подруга. Мы с родителями переехали в другой город, и через некоторое время эта история забылась. Только иногда я просыпалась в слезах и жаловалась маме на страшный сон, вспомнить который не могла, как ни старалась.