Ревельский епископ, прослышав о столь удачном гешефте, не без своеобразной логики рассудил: а он чем хуже? И загнал свое епископство тем же датчанам, пока есть рыночный спрос. Он-то благополучно покинул Ливонию с вырученными денежками, а вот датчанам с купленным не повезло: так уж сложилось, что жители Ревеля и прилегающих земель всегда питали больше расположения к шведам – и перешли в подданство шведского короля. Шведы тут же высадили там своих солдат. Датчане страшно вознегодовали (понять их можно: деньги, и немалые, были заплачены честно), но шведы заявили, что знать не знают ни о каких финансовых сделках, а всерьез воевать с ними датчане не могли, будучи гораздо слабее в военном отношении.
Дерптский епископ, не исключено, тоже продал бы свои владения кому-нибудь из денежных покупателей, но опоздал по чисто техническим причинам: Дерпт осадила немалая русская армия. Не ощущая в себе никаких военных талантов, епископ попросту пошел на «почетную сдачу», выговорив для себя разные льготы. Капиталов не нажил, но остался жив-здоров и не ограблен…
Видя вокруг этакие скоропалительные перемены, магистр Ливонского ордена Кетлер понял, что и ему надо устраивать жизнь по-новому, иначе обязательно сожрут – не тот, так другой. Особенно ломать голову ему не пришлось, перед глазами был наглядный пример тридцатилетней давности: тогда магистр Тевтонского ордена, формально подчинявшийся папе и германскому императору, «прихватизировал» орден, как впоследствии наши олигархи – нефтяные компании. Заявил вдруг официально, что политическая обстановка давно изменилась самым решительным образом: язычников, ради крещения которых был некогда создан орден, не осталось, а те, что остались, маскируются так, что и с собаками не сыщешь. Так что орден в данных условиях потерял всякое значение как духовная организация. А потому и он, магистр, создает на его месте вполне светское государство, Прусское герцогство, а герцогом, уж простите, господа, назначает себя – кто еще знает обстановку лучше?
Шум, конечно, был страшный. Германский император самым официальным образом низложил новоявленного герцога, на что тот плевал с высокой колокольни: в Германии как раз вовсю разгулялась Реформация, тамошние мелкие государства (штук триста), примерно поровну разделившись на католиков и протестантов, принялись воевать друг с другом, и у императора хватало забот поважнее, чем унимать прусского сепаратиста. Папа римский, обозленный не менее, вообще отлучил герцога от церкви, но тот и на это наплевал. Принес вассальную присягу польскому королю и зажил припеваючи. Когда Речь Посполитая ослабла, а герцогство, наоборот, укрепилось, тогдашний его правитель от вассальной присяги отказался и принял уже королевский титул. Используя цитату из Пикуля, «в те времена люди не стеснялись называть себя, как им больше нравится».