И в заключение представитель Высшего военного командования России публично заявил, что войну невозможно будет довести до победного конца, если сами солдаты, а также Временное правительство не приложат максимум усилий для возрождения армии.
Корнилов весь август ожидал, когда же ему дадут разрешение на принятие жестких мер, как того требовала сложившаяся обстановка. Он ждал, а Керенский, будь он человеком действия, а не просто болтуном, еще в июле мог бы полностью сокрушить большевистское движение, но и теперь не предпринимал ничего. Как главнокомандующий он оставался бессилен. А тем временем 3 сентября немцы захватили Ригу. Русские отказывались воевать. Поездка в Москву дала понять Корнилову, что он пользуется поддержкой подавляющего большинства представителей интеллигенции. Генерала практически единодушно поддерживал офицерский корпус. И он посчитал своим долгом действовать, пока не стало слишком поздно.
Заместитель военного министра Савинков, как человек действия, боровшийся против старого режима путем совершения террористических актов, в то время как Керенский боролся с беспорядками потоками речей, тоже выступал за жесткие меры. Это ему в первую очередь Корнилов был обязан своим назначением на должность командующего Юго-Западным фронтом 19 июля. Он же предложил назначить его на пост Верховного главнокомандующего 30 июля. В то же время Савинков понимал то, что игнорировали многие представители офицерского корпуса: в сложившейся политической обстановке для того, чтобы ускорить проведение столь необходимых реформ, нужно было активно сотрудничать с Керенским.
Керенский не доверял Корнилову и постоянно лавировал. Савинков рассказывал, как практически с первого дня его назначения на должность заместителя военного министра он отметил разногласия со своим начальником, который почти каждый день заводил разговор о том, чтобы отстранить Корнилова от командования, очевидно намереваясь сам занять пост, который пока был закреплен за генералом[71].
Корнилов и Савинков постоянно просили вернуть смертную казнь в тылу, считая это необходимой мерой для наведения порядка. Наконец 30 августа Керенский согласился с этим. Более того, 2 сентября он дал согласие на введение в Петрограде военного положения и перевод в столицу с фронта одного кавалерийского корпуса для усиления гарнизона.
3 сентября по указанию Керенского Савинков прибыл в Ставку, где заверил главнокомандующего, что премьер-министр наконец собирается занять жесткую позицию.
По возвращении в Петроград 6-го числа он получил от главнокомандующего телеграмму, где тот спрашивал, была ли введена смертная казнь в тылу. Несмотря на то что Савинков дважды, 7-го и 8-го числа просил представить на рассмотрение Временного правительства декрет, подготовленный по его указанию, Керенский колебался.