Вторник, 6 ноября 1917 г.
Вчера ночью я должен был уехать в Псков, для чего успел собрать необходимые вещи и сделать все распоряжения. В семь часов вечера Смит узнал от охраны посольства из юнкеров, что им, как и подразделениям, охраняющим другие посольства, приказали в случае нападения на посольство держаться до конца[83].
В то же время охране домов Терещенко и Коновалова приказали в случае, если они будут атакованы, сложить оружие без сопротивления. Юноши говорили, что такой приказ они получили днем у себя в училище. Брюс отправился предупредить Терещенко, который поблагодарил его и сообщил, что не станет ночевать дома. Я отправился в штаб округа, где генерал-квартирмейстер Подрелов заверил меня, что такой приказ не мог быть отдан. Но в целом и он пребывал в пессимистическом настроении. Он пожаловался, что не знает, кому можно верить. Генерал посоветовал мне отложить поездку на фронт, так как в Петрограде, несомненно, грядут интересные события, которые должны произойти на следующий день.
Я позвонил послу, который попросил меня остаться на ночь в посольстве. Поужинав дома, я отправился туда. Брюс тоже ночевал в посольстве. Ночь прошла спокойно.
Сегодня Багратиони рассказал мне, что Керенский решил арестовать Троцкого и членов Военно-революционного комитета. Среди прочего, этот комитет в последние несколько дней не допустил отправки из арсенала в Новочеркасск 10 тыс. винтовок. Я спросил, достаточно ли мы сильны для того, чтобы выполнить этот приказ, и Багратиони ответил «да». Подрелов добавил: «Мы можем рискнуть».
Сегодня утром мимо посольства прошли около тысячи женщин, за которыми с Дворцовой площади наблюдал Керенский. Они дали самый лучший спектакль с участием солдат из тех, что мне довелось видеть после революции. Но у меня стоял ком в горле, когда я смотрел на них и этих свиней, так называемых солдат-«мужчин», которые глумились над ними.
Все автомобили останавливали прямо на улицах и забирали на Дворцовую площадь. Около шести часов вечера 6-го числа штаб округа развел мосты и установил рядом с ними посты из самокатчиков и солдат добровольческих батальонов. Позже вечером состоялось собрание расквартированных в Петрограде 1, 4 и 14-го донских казачьих полков, на котором решали, что делать дальше. Солдаты выражали нежелание сражаться за Керенского, который называл их «контрреволюционерами», а их любимого командира Корнилова «предателем». Кроме того, они заявляли, что попытка подавить восстание большевиков без поддержки пехоты приведет к большим потерям и, скорее всего, провалится. Затем к Керенскому отправили делегацию, и отказ последнего объявить организацию большевиков вне закона укрепил решимость казаков сохранить нейтралитет.