Утром 7 ноября к Савинкову приходили два офицера. Один из них в звании полковника сказал ему, что ни один из офицеров и пальцем не пошевелит ради Керенского. Другой, поручик из штаба округа, добавил, что группа офицеров уже приняла решение арестовать его.
Утро четверга 8 ноября 1917 г.
Мы явно снова во что-то попали!
Во вчерашних газетах ясно было написано, что во всем будут следовать своим собственным курсом. Мой утренний путь в посольство продемонстрировал это еще более наглядно. Правительственные войска, которые были развернуты в городе прошлым вечером, куда-то исчезли. Всюду улицы патрулировали солдаты местного гарнизона. Трамваи в городе ходили, везде был четкий порядок. Ивану удалось купить для меня газеты, но большую часть «газетного рынка» подмяли под себя большевики.
Я позавтракал в посольстве сэндвичами и направился пешком на Миллионную, к Багратиони. На мосту перед Зимним дворцом с одной стороны стояла толпа солдат Преображенского полка, готовая в один момент смести нескольких бедняг-юнкеров, которые несли охрану перед зданием Эрмитажа.
Командующий округом Полковников делал вид, что еще есть надежда. Он заявил, что еще способен развернуть ситуацию вспять в пользу Временного правительства. Я спросил, что он собирается предпринять, и получил ответ, что «уже сейчас есть некоторые признаки противодействия случившемуся». Он был очень храбрым человеком, но слишком уж явным оптимистом!
Бедняга Багратиони был менее склонен делать тайну из того, что происходит. Он не спал и не брился трое суток, а когда армянин не бреется, это очень заметно. Он признался, что никогда прежде не бывал в таком положении, так как никогда не зависел от выполнения одного-единственного приказа. Войска, вызванные с фронта, ночью перешли на сторону мятежников. Весь город, за исключением Дворцовой площади, находился в руках Советов. Некоторые офицеры ушли в Зимний дворец, чтобы предложить свои услуги Временному правительству. Последнее все еще заседало и решило держаться до конца. С фронта шли еще войска, но они задерживались. Он растроганно поблагодарил меня за то, что я зашел к нему[84].
От визита в Генеральный штаб у меня сложилось такое же впечатление, как и в городской управе в первый день Великой революции – ни на чем не основанный натянутый оптимизм.
Я встретил Рогозина, который только что вернулся со съезда казачества во Владикавказе. Он пребывал в приподнятом настроении и рассказал мне, пока мы вместе шли через Дворцовую площадь, что казаки и кавказские горцы пришли к единодушному соглашению в вопросе о создании федеративного государства.