Рогозин впоследствии вспоминал, что, поняв, что он ничего не сможет сделать, отдал свою саблю одному из дворцовых слуг и побежал через аллею деревьев к площади, но попал в руки группы матросов, которые его арестовали и отвели в здание Центрального телеграфа. Там Рогозина передали охране из числа солдат Кексгольмского полка. Когда он там сидел, один из солдат упер в него долгий взгляд и заявил: «Если бы я только мог воспользоваться своим штыком, то заколол бы тебя прямо сейчас!» Рогозин притворился, будто не понял, чего хочет солдат, и спросил, что происходит с его часовым. Офицер оказался «дипломатом». Он отвлек внимание солдат, заговорив с ними о табаке, перебоях с электричеством и т. д. Наконец он объявил Рогозину, что тот может идти. Рогозин попросил, чтобы ему выделили провожатого, и, к своему ужасу, обнаружил, что с ним отправили того самого солдата. Рогозин шел и в любой момент был готов получить удар штыком в бок. Когда они дошли до гостиницы, он пожелал солдату спокойной ночи и сообщил ему, что забыл на телефонной станции свою трубку. Солдат сказал, что пойдет и принесет ее, и через день уже колотил в дверь его спальни, появившись там с трубкой. Рогозин дал ему 10 рублей. Как быстро меняются русские солдаты!
В 2.30 ночи 8 ноября дворец был «взят». Министры были арестованы. Сквозь толпу людей, призывающих на их головы проклятия, их провели через Троицкий мост к Петропавловской крепости. Гарнизон разоружили и отправили в казармы Павловского полка на Марсовом поле. В опубликованных позже воспоминаниях юнкер по фамилии Розин рассказывал, как его с товарищами поставили вдоль стены и уже собирались расстрелять, когда они бросились врассыпную. При этом все-таки многие были застрелены солдатами. Спастись удалось немногим, в том числе и ему, после того, как он всю ночь прятался среди деревьев на Марсовом поле.
По рассказам большевиков, самое серьезное сопротивление оказала рота женского батальона. За это трех женщин раздели и бросили в Неву. Остальных 137 женщин препроводили в казармы Павловского полка, где их «в неподобающей манере обыскали на предмет наличия бомб». Позже женщин перевели в казармы гренадерского полка. Эти женщины были добровольцами и происходили из различных классов общества, но в основном из интеллигенции. Их истинный патриотизм ярко выделялся на фоне установившейся после революции всеобщей апатии.
Вечер четверга 8 ноября 1917 г.
У меня был очень насыщенный день.
Утром мы с Уордропом ходили в Генеральный штаб. Там все осталось нетронутым. Я виделся с Марушевским и Голевским. Последний заявил, что во время боев прошлой ночью было убито очень мало людей. Вместе с Марушевским он провел ночь в официальной резиденции Генерального штаба. Несколько раз они отправляли посыльного, чтобы узнать, как обстояли дела. Сам Голевский «даже один раз выбирался наружу», но не видел ни одного даже раненого. Это отношение постороннего наблюдателя очень удивило меня.