– Ви? – улыбаясь, сказала мать. – Мы собирались не изменять Рене, пока мы не вырастем, так ведь?
– Это мой Пьинц! – сказала девочка шепотом и еще крепче обхватила Ральфа за ноги. – Мозно я выйду за него замуз, чтобы не изменять Лене?
Люди заулыбались, заумилялись. Даже Рене еле слышно хрюкнул. Мать девочки тоже протянула руку, погладив по круглой, белой, как мрамор щечке, слегка тронутой румянами.
– Можно, детка. А теперь, разожми ручки, – сказала она с улыбкой. – Иначе, ты передавишь парнишке кровообращение и в браке будешь грустить.
Все засмеялись, но это был добрый смех. Почти что угодливый. Ральф вдруг поймал себя на мысли, что сам смеется, не сводя глаз с сияющей детской мордочки. Ну, что за день такой? Будто он – Золушка.
Ральф видел, как тетя бегает за спинами рослых белокурых людей, пытаясь понять, что он опять натворил. Но притворился, будто не видит.
Девочка неохотно разжала руки, но тут же ухватила его ладонь.
– А можно, он сейчас со мной сядет? – спросила она у матери.
Женщина снисходительно покачала головой и улыбнулась Ральфу. Она не говорила всякой кокетливой ерунды, как делают женщины, гордясь своими детьми. Не извинялась, не говорила: ох, эти дети.
– Можно, ты сядешь с ней? – спросила она таким тоном, словно они друг друга знали сто лет.
Ральф дрогнул было, но ее взгляд говорил: спокойно. Я знаю, мальчик, но остальные – нет. Просто подыгрывай и все будет хорошо.
И он промямлил:
– Надеюсь, Рене не вызовет меня на дуэль.
– Я не юбью Лене, – сообщила девочка и протянула руки. – Ты понесешь меня?
Зрители начали расходиться, Ральф пожал плечами и наклонившись, поднял ее.
– Элизабет, – еле слышно сказала женщина, но руку не протянула.
Ральф почему-то решил, что этой бабе руки целуют, а не жмут и поудобнее перехватил Верену.
– Ральф, – сказал он так же тихо. – Ральф Дитрих.
Женщина задумчиво рассматривала его, улыбаясь при этом одними глазами.
– Дитрих, – эхом повторила она.
– Павда же, он касивый? – вывернув голову, спросила малышка.
И мать, задумчиво кивнула в ответ.
Взобравшись на лакированную скамью, Верена чинно расправила пышные юбки.
Ее короткие маленькие ножки торчали из-под оборок.
– Эти туфли просто убивают меня, – пожаловалась она, явно подражая говору Лизель и томно посмотрела на Ральфа.
Тот выжал улыбку, не зная, что ей сказать.
Он не имел никакого опыта с маленькими детьми. Собственный детский опыт был бесполезен. Ральф знал, что туфельки ей малы, но понимал, что не может сейчас расплакаться, причитая на все лады, что девочка разорит его, как это делала тетя. Больше память ничего не подсказывала, а Ральф был слишком взволнован, чтобы импровизировать.