— Какое мне до них дело.
— Но ведь тут не забегаловка какая-нибудь, а приличное кафе! Почему их не выставят?
— Клиент всегда прав. Пока платят, имеют право.
— Орать песни и мешать другим — это уж слишком! А может, я хочу поужинать в тишине и покое? А они, может, хотят спеть! Они такие же клиенты, как и мы.
— Их всего четверо, а нас, — Александр обвел взглядом просторный зал кафетерия, — десятки!
Прожевав картофель, Егор пожал плечами.
— Вспомни лучше, что сам выделывал. Кто в Ростове в ресторане вприсядку танцевал? Посуды на несколько сотен зеленых передавил? А? Потом от милиции еле отмазали. А в Кузнецке кто в баре все зеркала перебил только потому, что будто бы показалось, что они рожи строят? Трезвый ты тогда был?
Лицо Мельникова сделалось серым, как грозовая туча.
— Ладно тебе. Не об этом речь сейчас.
— Ага, не об этом. Все дело в том, что у тебя нет настроения. Причину мы оба прекрасно знаем, ее зовут Вероника. Так вот, не порть настроение другим, например мне.
— Значит, я порчу тебе настроение?
— И аппетит тоже.
— Вот, значит, как! — хмыкнул Александр. — Друг называется!
— Мой тебе совет: сходи да проспись хорошенько. Завтра дел невпроворот, а у тебя видон, от которого у других может запор начаться. Не хочу, чтобы мне все время на мозги капали, и без тебя тошно.
Одним глотком опорожнив свой стакан, Мельников вытер тыльной стороной ладони с губ пену и с грохотом опустил кружку на стол.
— Хорошо. Я иду в номер, может, ты и прав. Просплюсь и полегчает.
— Обязательно, — кивнул Егор и принялся за бутерброды с соком.
За вечер Александр его достал. Еще никогда раньше он не видел друга в таком состоянии. Даже предположить не мог, что оптимист по жизни Александр Мельников может стать брюзгой и занудой. Объяснение этому имелось. Но оно не обнадеживало, а, наоборот, подтверждало самые худшие опасения: дальше будет еще хуже. Александр ушел. Егор был настолько поглощен едой и своими размышлениями, что не обратил внимания на то, что вслед за другом поднялись и вышли четверо молодых парней, что сидели слева в углу. Но мало ли людей входило и выходило из кафетерия за это время.
В расстроенных чувствах Александр Мельников вышел на улицу. Прохладный вечерний ветерок приятно повеял в лицо, неся некоторое облегчение. В голове все еще продолжало звучать пьяное пение и звон посуды. До гостиницы было рукой подать, поэтому он решил пройтись пешком. Спать, как советовал Егор, не хотелось.
Улица повернула налево и значительно сузилась. Между двумя сплошными стенами домов тянулась узкая лента дороги и полутораметровые полосы тротуара по бокам. Освещалось все только светом из окон близлежащих домов. Фонари не горели. Картина до боли знакомая и обыденная. Поглощенный собственными мыслями, Александр брел, не замечая темноты. В другой раз и при других обстоятельствах его непременно насторожило бы, что на протяжении всего пути за ним по пятам следует группа людей. С каждым шагом они сокращали расстояние, словно собирались обогнать его. Однако теперь, когда опасность стала привычной, а риск — обыденностью, он не обратил на такой пустяк внимания.