Особенно усердствовал жилистый коротышка с наколкой на правой груди «смерть жидам». Движимый то ли чувством антисемитизма, то ли обыкновенной ненавистью ко всему чужеродному, он под общий смех и крики одобрения до полусмерти избил пожилого адвоката.
Зельц кричал, но никто из охранников его не услышал. Они словно вымерли.
Отлежавшись в углу возле параши, он пришел в себя. В тот момент за ним пришли. Первый раз за все годы долгой жизни вид человека в милицейской форме доставил ему радость и облегчение.
В помещении для допросов было так же мрачно и удручающе, как и в камере, с той лишь разницей, что отсутствовали нары, надписи на стенах и вместо морд уголовников была физиономия следователя. Следователь Зельцу не понравился сразу. Слишком упрямыйи твердый взгляд. Такой своего добьется любой ценой.
— Садитесь, гражданин Зельц. Моя фамилия Воронин, полковник. Это по моей инициативе вы побывали сегодня в изоляторе и лично пообщались с теми, кого защищали и ради кого работали всю жизнь. Надеюсь, вы нашли с ними общий язык.
Зельц молча опустился на деревянный табурет и поморщился от боли. Пинки коротышки давали о себе знать болью под ребрами и в пояснице.
— Фамилия?
— К чему это? Вы же прекрасно знаете.
— Таков порядок. Не вам возмущаться, гражданин Зельц. Вы же адвокат!
— Зельц Антон Семенович.
— Год рождения?
— Сорок седьмой.
— Род занятий?
— Адвокатская практика. А теперь я могу узнать, на основании чего я задержан?
Воронин ухмыльнулся:
— Вы допускаете ошибки, Зельц, а значит, волнуетесь. Любой другой, кого задержали бы незаконно, возмущался бы: почему задержан? А вы хотите знать основания, то есть то, на чем прокололись. Улавливаете разницу? Вы, по сути, признаете, что задерживать вас есть за что!
— Бросьте свою дурацкую демагогию. Почти каждого человека в нашей стране можно за что-нибудь арестовать.
— А как вы считаете, за что арестовали вас?
Зельц пожал плечами.
— Почем мне знать? Вот вы мне и сообщите.
— А о малолетней Наде Шуваловой и ее отце, который бесследно исчез на следующий день после похищения дочери, вы тоже ничего не знаете?
— Нет.
— И о Станиславе Шилове по прозвищу Шило не слышали?
— Почему же, слышал. Я читаю газеты и интересуюсь криминальной хроникой. По роду своей деятельности мне приходится иметь дело с разными людьми.
— Значит, вы имели с ним дела? — Воронин задавал вопросы, ответы на которые заведомо знал. Это была подготовительная фаза допроса. За ней должен был последовать главный удар.
— Нет.
— Вы никогда не были у него дома?
— Нет.
— А он у вас в офисе?
— Нет.
— Точно?