Но хорошо отдохнув, он после возвращения в Калифорнию к своему верстаку быстро обнаружил неисправность — их подвело короткое замыкание. Марш тут же всунул Фельсенштейна обратно в самолет, летевший в Нью-Йорк, строго велел не показывать, что Sol фактически настоящий компьютер.
Фелсенштейн во время демонстрации не проронил ни слова, однако Соломон не был тупицей. Он некоторое время наблюдал за работой так называемого терминала, а затем спросил Ли, что ему мешает установить плату памяти с Бейсиком и эксплуатировать Sol как настоящий компьютер.
«Ваша взяла», — проронил Ли с кислой миной.
Разумеется, Sol был компьютером. И это означало, поняли Марш и Ингрэм, что ему нужно программное обеспечение, в частности, Бейсик. Они договорились с Чаком Грантом и Марком Гринбергом, что те его напишут. Бывший партнер двух этих ребят Джордж Морроу откололся от них, так как не считал, что они принимают всерьез устный договор с Годбаутом. Морроу решил сам вести дела с Годбаутом, в то время, как Грант и Гринберг начали работать как компания G&G Systems.
Работая над Бейсиком, Грант и Гринберг обнаружили, что наиболее часто у них возникают проблемы из-за плавающей запятой, то есть из-за арифметики с действительными, а не целыми числами. Они просто не могли обрабатывать операции так быстро, как им того хотелось. Наконец они решили встроить математику с плавающей запятой в «железо» и пригласили Джорджа Милларда помочь разработать специальную плату.
В это время в полный рост встал вопрос об авторских правах на программное обеспечение. Конфликт разгорелся вокруг права собственности на компьютерный язык Бейсик. Марш утверждал, что Бейсик разрабатывался для ProcTech, в то время как Грант и Гринберг с растущим честолюбием настаивали на том, что авторские права принадлежат им. Они призывали в свою защиту других покупателей Бейсика. ProcTech вызвала оппонентов в суд, но дело двигалось с трудом и вообще не сулило ни той, ни другой компании ничего хорошего.
У Гранта и Гринберга в заделе были другие действующие проекты. Они разрабатывали интерфейс на базе кассетной ленты, что позволило бы сохранять данные, используя дешевые кассетные аудиомагнитофоны. Однако затем Shugart, производитель дисководов для мини-компьютеров из Силиконовой Долины, объявил о презентации дисковода, использовавшего диски размером 5¼ дюйма (т. е. меньше 8-дюймовых дисков, обычно применяемых в больших компьютерах). Дисководы были очевидным ответом на вопрос о хранении данных, естественно, при доступности цены. Поэтому Грант и Гринберг потеряли интерес к хранению данных на кассетной ленте и приступили к разработке платы контроллера, чтобы заставить дисковод Shugart работать с микрокомпьютером.