Проводя аналогию с современным состоянием дел, к сожалению, следует констатировать, что в обществе нет достаточного понимания процессов, происходящих с человеком во время подобных переходов. Так, Дж. Перри, описывая трансформацию человека, указывает на то, что в нашем обществе это явление ошибочно принимают за патологию. В то время как человеку нужен понимающий партнер, профессионалы от психиатрии стремятся подавить происходящий в нем процесс и заставить приспособиться к прежнему Я и к прежнему миру: «Страх и сопровождающая его ярость вызывают в мозге и остальном теле биохимический эффект, и врачи предпочитают только в нем видеть первопричину психологических нарушений. Это предубеждение и механистический диагноз все еще не отброшены как вредные, несмотря на то, что сейчас уже хорошо известно, если человек переживает такое потрясение, то ему необходимы любовь, понимание и поддержка, тогда духовный кризис скоро разрешится, и нет нужды подавлять его медикаментами. Самый „рваный и беспорядочный ход мыслей“ очень скоро может стать совершенно последовательным и упорядоченным, если рядом с индивидом находится человек, который сочувственно воспринимает происходящее в нем. Подобное отношение в большинстве случаев действует гораздо лучше, чем транквилизаторы. И еще лучше, если есть убежище, где индивид встретит внимание к своим внутренним переживаниям, где он может укрыться от забот повседневной жизни и исследовать свое существование. … Процесс обновления всегда нуждается в партнере»[135].
По аналогии я вспомнила еще об одной сессии, в которой мне как психотерапевту потребовалось определенное мужество. Она тоже начиналась с не самого благозвучного симптома — с тошноты. Сложность заключалась в том, что на группе присутствовали мама и старшая сестра клиентки, а она была в том возрасте, когда самое время инициироваться во взрослость. Если вспомнить обряды перехода, то первым условием является насильственное отделение повзрослевших детей от матери, изоляция, а только потом осуществляется обряд. В моем случае девятнадцатилетняя Мила пришла на тренинг не одна, а с мамой и сестрой, и так они сидели втроем обнявшись, не вступая в отношения с членами группы, а продолжая и во время занятия, и в перерывах общаться только друг с другом.
Еще одна сложность заключалась в том, что заявка исходила не от самой 19-летней девушки, а от ее мамы. Мама рассказала, что два года назад на ее девочку напал грабитель и отобрал сумку с дорогой «соткой» (сотовым телефоном). Мила, впрочем, не сразу отдала сумку, а сопротивлялась: телефон было жалко. Тогда грабитель ударил ее по голове и, воспользовавшись тем, что девушка потеряла равновесие, схватил сумку и скрылся. Маме хотелось, чтобы я помогла Миле избавиться от страха, потому что с тех пор она не выходит из дому одна, ее все время сопровождает от дверей квартиры и обратно либо старшая сестра, либо отец, либо ее друг, которого семья знает с детства.