. Все становится на свои места, если мы вспомним, что после сожжения мужем лягушачьей кожи Царевна-лягушка возвращается к отцу Кощею Бессмертному, который не имеет жены и собирается жениться на ней, несмотря на то, что он отец (в некоторых версиях сказки). Получается, что Кощей проклял дочь, надев на нее лягушачью шкуру в самый расцвет ее красоты и молодости, чтобы она не досталась другому мужчине.
Анализ сказки «Отец и дочь»
Совершенно явно, без затуманивающих смысл метафор, тема любви отца к своей взрослеющей дочери звучит в сказке «Отец и дочь». «В некотором царстве, не в нашем государстве жил-был богатый купец, у него жена была красавица, а дочь такова, что даже родную мать красотой превзошла. Прошло время, купчиха заболела и померла. Жаль было купцу, да делать нечего; похоронил ее, поплакал-погоревал и стал на свою дочь засматриваться. Обуяла его нечистая любовь, приходит он к родной дочери и говорит: „Твори со мной грех!“ Она залилась слезами, долго его уговаривала-умоляла; нет, ничего не слушает. „Коли не согласишься, — говорит, сейчас порешу твою жизнь!“ И сотворил с нею грех насильно, и с того самого времени понесла она чадо»[100].
Купец, пытаясь скрыть свой грех, трижды упрашивает дочь «сказать на приказчика», но та не соглашается, и тогда он отрубает ей голову. Как видим, уступчивость дочери в данной сказке не меняет дела, поэтому становится понятно, почему в других сказках героиня покорно отправляется в лес. У нее просто нет выбора: изгнание или инцест — то и другое смертельно, но в последнем случае добавляется еще и позор. Поэтому добровольный уход из дому в лес героини сказки — это и есть «правильное» поведение.
Хочу еще раз повторить, что приведенные две сказки не столь популярны, как, например, «Золушка». Это связано с тем, что в педагогических целях детям читают сказки с так называемым «хорошим» концом, то есть с оптимальными стратегиями взаимодействия, ведущим не к стагнации, а к развитию личности. Однако, как я уже заметила, сказки в метафорической форме содержат весь диапазон человеческих стратегий, делая их доступными для осмысления любому человеку, даже ребенку. Такие сказки нужны, как и страшные сны, от которых мы просыпаемся в холодном поту, потому что в них описаны разрушительные стратегии прохождения инициаций, уже испытанные на себе нашими предшественниками, а потому особенно ценные — нам не надо учиться на своих ошибках, мы можем учесть чужие.
Достаточно задать вопрос: а как современные дочери-подростки решают проблему взаимоотношений с еще не старыми отцами? — и мы увидим: точно так же, как делают это героини волшебных сказок, потому что проблема эта — психологическая, а следовательно — вечная.