– Куда это ты собралась, женщина?
– Куда мне, черт возьми, вздумается!
Она нажала кнопку вызова лифта, спустилась в вестибюль и вошла в кабинет Клода Аузелло.
Он сидел за столом и наливал себе вина. Он казался задумчивым, даже сердитым – пока не увидел ее. Затем он вскочил, опрокинув бокал; вино разлилось по бумагам на столе, и Бланш видела, что он отчаянно хочет вытереть их, спасти все что можно… Но вместо этого Клод бросился к ней.
– Бланш…
– Нет! – Она подняла руку. – Нет. По какому праву ты разговаривал с Джали? По какому праву ты заявил, что я не могу поехать с ним?
– По праву человека чести. И влюбленного мужчины.
– Честь? Любовь? – Бланш расхохоталась. – Ах ты, напыщенная маленькая задница! Что ты знаешь о Джали? Что ты обо мне знаешь? Ничего. Может, Джали – святой. Может, я не заслуживаю ни уважения, ни любви.
– Ты так не думаешь, – сказал Клод; его темно-синие глаза пробили брешь в ее броне.
– Не думаю, – призналась Бланш. – Но я все равно злюсь на тебя.
– Этот человек никогда не будет относиться к тебе с уважением. Он будет таскать тебя по всей Европе точно так же, как таскал по всему Парижу; водить в клубы, в эти нелепые джазовые кабаки, которые он так любит…
– Откуда ты знаешь, куда мы ездили на этой неделе?
– Я… – Клод поправил воротник, как будто он вдруг стал ему тесен. – Я…
– Ты следил за нами, верно? Я так и знала! – Бланш рассмеялась бы, если бы не была так взбешена. Прямо сценка из фильма про Кейстоунских копов! Величественный Клод, прячущийся за деревьями.
– Да, это так. Потому что ты нуждалась во мне. Тебе нужен кто-то, кто будет присматривать за тобой.
– Ты понятия не имеешь, что мне нужно. Я не какая-то невинная овечка, которую соблазняет злой серый волк. Я знаю, что делаю. Все мужчины одинаковые! Ты думаешь, что я принадлежу тебе!
– Я так не думаю, Бланш, но надеюсь… надеюсь, ты поймешь, что твое место здесь, со мной. Надеюсь, ты поймешь, что я буду обращаться с тобой как с богиней, с женой. Не как со шлюхой. А Джали может обращаться с женщинами только так… Вот в кого ты превратишься, если останешься с ним. В европейскую шлюху.
Хлоп!
Звук пронесся по комнате, как выстрел; она услышала его прежде, чем поняла, что делает; прежде, чем увидела, что отдергивает руку; прежде, чем почувствовала легкое покалывание в пальцах.
– О, Клод, прости меня, прости!
Бланш ударила его по щеке, и на глазах у Клода выступили слезы. Слезы разочарования.
– О, Клод! – Бланш начала всхлипывать; ее сердце разрывалось. Как она могла так поступить с ним? Эта мысль убивала ее – но она же заставила Бланш посмотреть на Клода по-новому. Только сейчас его облик приобрел четкость; словно всю ту неделю, что они провели вместе, он был для Бланш абстрактной идеей, а не человеком. Она знала, что не пожалеет, если даст пощечину Джали; по правде говоря, она уже делала это, и не раз. Бланш не сомневалась, что египетский ублюдок это заслужил.