Ночью выпал снег, и утром солдаты наотрез отказались вставать. Дабы пристыдить их, Ксенофонт начал рубить дрова. Пасий первым последовал его примеру, за ним Сарайи — вскоре у палатки афинянина полыхал костер. Тем временем, более-менее окрепший Алек обнаружил пропажу футляра с пленками.
Еще накануне футляр лежал в потайном кармане доспехов — он лично убрал его туда после того, как вставил последний, пятый картридж в шлем Пасия, пока тот рыскал в поисках продовольствия, а изредка заглядывавший на огонек Ксенофонт мирно дремал на тюфяке Сарайи. Помнится, Сарайи спросила, для чего эта странная коробочка, и Алек отшутился тогда, мол, чтобы хранить всякие странные штучки.
Очевидно, Дурис-беотиец в своей самонадеянности не заметил агента «Минувшее-Ко». Очевидно также, что этот агент — Пасий, либо Сарайи.
Впрочем, Сарайи можно исключить. «Минувшее-Ко» еще не выжили из ума, чтобы послать в затяжной поход девятнадцати или двадцатиоднолетнюю девушку. Правда, появилась она лишь на половине пути, но вторая половина сулила куда большие трудности, какие современной американке явно не по плечу. Преодолеть их могла лишь истинная вавилонская рабыня.
Остается Пасий. Ему, проводящему каждую ночь у порога, строго-настрого поручили будить Алека или Ксенофонта в случае вторжения незваных гостей. Алек всегда укрывался панцирем поверх жидкого одеяла, и Пасию ничего не стоило умыкнуть картридж, пока обитатели палатки крепко спали. Ксенофонт ушел рано, поэтому свидетелей никаких.
Прежде, чем вынести окончательный вердикт, Алек тщательно обследовал стены палатки, но прорех не нашел. Потом настал черед колышков — тоже чисто, и никаких следов на снегу.
Значит, Пасий. По логике, он не просто подходящий, а единственный кандидат.
Получается, это Пасий навязался ему в друзья, не наоборот. Наверняка он не планировал красть футляр вплоть до Трапезунта, но едва шлем попал ему в руки, решил самостоятельно закончить съемку. Для этого не хватало пятого, последнего картриджа, поэтому он и задумал кражу, не подозревая, что Алек уже заменил пленку.
Зыбкие надежды на невиновность товарища развеяла последняя улика. Получив чужой шлем, Пасий отдал свой Алеку. Теперь же ничто не мешало произвести обратный обмен, однако этого не произошло.
Алек вздохнул. По-хорошему, убийца мог нанести удар в любую секунду, но чутье подсказывало, что Пасий повременит с расправой до Трапезунта, ведь ему поручено оберегать больного и в случае чего его первого призовут к ответу.
А до тех пор надо смотреть в оба и ждать.
Наутро войско десяти тысяч вновь сомкнуло ряды и тронулось в путь. Как и Тиссаферн, Тирибаз не внушал стратегам особого доверия, поэтому никто не удивился засаде, устроенной в близлежащих холмах. Предвидя коварство мнимого союзника, Ксенофонт отправил в горы отряд пель-тастов и конницу — те после успешной тыловой атаки обратили вражеские силы в бегство. Три дня спустя греки переправились через реку Евфрат почти у самых истоков.