Обязуется на коленях…
Пролетая над озером в свете постаревшей луны, Шахразада спросила:
— Теперь мы отправимся в твой дворец, и ты сделаешь меня своею суженой?
— Прости, не могу, — промямлил Биллингс.
Она замерла на сиденье.
— Ты не любишь меня, господин?
— Люблю больше всего на свете.
— Тогда почему не назовешь меня своею суженой? Ведь как сказал поэт: «Чураться грех нам радостей земных, короткий срок отпущен людям».
— Знаю, Шахразада, но твоим суженым мне все равно не стать.
— Из-за царя Шахрияра? Но моя душа глуха к нему.
— Нет, дело не в этом.
Биллингс хотел рассказать ей правду про Важных Исторических Персон. Как закон запрещает навсегда забирать их из «родной» эпохи. Рассказать, чем чревато их длительное отсутствие, ибо, в противовес Незначительным Персонам, Время относится к Важным Историческим Персонам, как курица-наседка к своему выводку — трудно даже представить масштаб паники, случись пропасть хотя бы одному «цыпленку». Но как донести все это до девушки из девятого столетия? Как объяснить?
— Прости, — выдавил наконец Биллингс.
— Отыне ты поселился в моих очах и сердце; знай, мое сердце никогда не отвергнет тебя, а слезы не облегчат боль.
Внизу уже маячил оазис. Проклиная себя за малодушие, Биллингс перевел тобоган в режим свободного полета, потом целенаправленно подался вперед и набрал на межэпохальном автопилоте первые буквы «Н» и «А». И снова движение отозвалось болью в лодыжке, и снова Биллингс вытянул ногу — секунда, и коаксиальный кабель, соединявший автопилот с блоком питания, вылетел из гнезда. Последовал сильный рывок, крен, на мгновение все погрузилось во мрак…
«История о носильщике и трех девушках, и Рассказы трех календеров» почти подошли к концу, но Биллингс по-прежнему не мог сдвинуться с места. Толпа напирала со всех сторон, но он не замечал никого и ничего, кроме прелестного аниманекена, возлежавшего в опочивальне султана, и лихорадочного биения собственного сердца.
А еще он ощущал знакомый аромат недда, аромат обволакивал, проникая в каждую клеточку…
На заднем плане звучала «Шехеразада» Римского-Корсакова, под ее мелодичный напев струился чарующий, словно жидкое золото, голос рассказчицы.
— А после этого халиф призвал судей и свидетелей и велел привести трех календеров и первую женщину и со двух сестер, тех, что были заколдованы, и выдал всех трех замуж за трех календеров, которые рассказывали, что они сыновья царей, и сделал их своими придворными, и дал им все, в чем они нуждались, и назначил им жалованье и поселил их в Багдадском дворце. А побитую женщину он вернул своему сыну аль-Амину, и возобновил его брачную запись с нею, и дал ей много денег, приказав отстроить тот дом еще лучше, чем он был. И халиф женился на закупщице и проспал с нею ночь, а наутро отвел ей помещение…