Действительно, хороша девка, думал Михеич. Когда успела в таку красу превратиться, он и не заметил.
Весь следующий день они шли по реке и только к вечеру достигли той лагуны с камнем, от которой тропа к деревне шла тайгой. Варвара с любопытством и каким-то страхом сошла на берег.
– Дальше, девонька, тайгой два дня ходу, если небо не прохудится, – ответил Михеич на немой вопрос Варвары.
– И ладно, чем дале от нехристей, тем спокойнее жить, – сказала она, чем вызвала одобрительный взгляд старика.
Укрыв в устье ручья лодку, они пошли по еле заметной тропе, уходящей все выше и выше на сопку. Михеич не забыл и про приданое Варвары. Кисет с золотым песком лежал у него в мешке. Мало чего, сгодится молодым для обустройства. Теперь и дом, и хозяйство поднимать придется вместе. Михеич уже решил для себя, вешая в кои веки замок на свой дом, что скоро не вернется, следует в строительстве им помочь. Было тепло и сухо, пару раз где-то в малиновом углу рявкнул хозяин тайги, обозначив свое присутствие.
– Пасись, миша, запасайся жиром на зиму, мы не за ягодой, мы мимо, – шептала Варвара, с опаской поглядывая по сторонам.
– Не боись, дочка. Медведь нынче сытый, ежели ему на лапу не наступишь, и с места не сдвинется.
– Уж лучше с ним вообще не встречаться.
– И то верно, – улыбался Михеич. Он резво шел впереди, с удовольствием осознавая, что еще есть и сила, и сноровка. Может, и ему каку вдову пригреть…
Енисейская тайга. Руслан Халаев
– Куда ты меня везешь, начальник? – во время заправки грузовика в каком-то селе спросил Халаев у сопровождавшего его грузина.
– Ты полдороги молчал, я уже подумал, что ты немой или языка не знаешь, – улыбнулся Григорий Ильич и протянул ему руку: – Меня зовут Григорий.
Халаев ответил рукопожатием.
– Можешь звать меня Руслан.
– И я тебе не начальник, привезу в район, там у тебя и работа будет, и начальник.
– Что за работа?
– Там привезли много лошадей на горные работы, конюхов не хватает. Вот тебя и направили, ты же с лошадьми хорошо ладишь?
– Что за лошади? – спросил Руслан.
– Я точно не знаю откуда, наверное, из Монголии, а может быть, из Казахстана. Приедем – увидим.
– А сколько еще ехать?
– Завтра к вечеру будем, а что, Руслан, устал?
– Мне все равно, – сухо ответил Халаев и отвернулся. Он опять замолчал, и надолго.
Григорий Ильич ехал, поглядывая на своего молчаливого, угрюмого спутника, и думал. Как много здесь людей, мужчин и женщин, насильно оказавшихся в этой огромной стране, называемой Сибирью, уже свыкшихся со своей долей, замкнувшихся в себе. Посчитавших для себя, что все, жизнь закончилась. Доверять никому нельзя, вокруг одни враги. Как будто мир перестал существовать! А ведь это не так. Небо не упало на землю, и мир не перевернулся. Жить можно и здесь. Ему тоже не просто пришлось. После окончания сельхозтехникума в Тифлисе, в страшном для Грузии тридцать седьмом году, в расцвете сил и желаний, он угодил в один из самых страшных лагерей на севере Красноярского края. Там сразу ломались люди, поставившие на себе крест. А он решил выжить, даже не просто выжить, а своим трудом и знаниями добиться к себе уважения. Не унижаясь, не теряя своего достоинства, занять то место в этом жестоком мире, какого он был достоин. И он своего добился, тяжелым трудом даже здесь доказав, что он нужен, сохранив при этом честь и способность любить людей. И это было очень важно. Он вспомнил свою Татьяну, русскую женщину с необыкновенно красивыми глазами и ладной фигурой. Всегда веселую и скорую в делах. Он действительно влюбился в нее с первого взгляда. Что-то щелкнуло в его сердце там, на берегу великой реки, когда он остановился напротив нее. Она приняла его, просто и без капризов. Сказала об этом спокойно и достойно.