Афанасий Михеич продолжал стоять на месте, успокаивая заметавшегося пса, преграждая ход к деревне, а сбоку кусты угрожающе затрещали. Дикий звериный рык заставил Петрова выхватить из кобуры пистолет, но стрелять было непонятно куда. Лошади встали на дыбы и, выкатывая глаза, захрипели от ужаса.
«Медведь, что ли», – мелькнуло в голове участкового, он кинулся к своей лошади, которая вот-вот вырвалась бы из рук того лысоватого райкомовца.
– Быстро уходим! – крикнул Петров, придерживая хрипящую лошадь, и запрыгнул в седло.
Через минуту на тропе никого не было, они умчались, и только через полчаса остановились на взмыленных лошадях.
– Товарищ Петров, что это было? Я фуражку свою где-то потерял… – дребезжащим голосом спросил Боголюбов.
– Что, что? Медведь на нас вышел. Видели, что с лошадьми творилось? Хорошо, что успели уйти.
– Дак что теперь, надо возвращаться, этого старосту по всей строгости…
– Ага, возвращайся, пехом, ты думаешь, лошади туда пойдут? Они зверя почуяли…
– Дак ты ж при оружии!
– Против медведя? А бери пистолет и иди сам, я не пойду.
– И что теперь?
– А ничего, слышали же, никого в деревне нет, да и какая это деревня, один дом да сарай среди тайги. Так и доложим. А Михеич домой вернется, я ему мозги хорошо прочищу.
– Я вынужден буду доложить обо всем вышестоящему руководству, – заявил лысоватый и отвернулся.
– Я тоже доложу, что был совершен прямой акт неповиновения советской власти, а ты в штаны наделал, товарищ участковый, – язвительно сказал, глядя в глаза Петрову, Боголюбов.
– Хорошо, что вы предлагаете? Ну вернемся мы, завтра, зверь с дороги уйдет – и вернемся, и что? Они все по тайге разбежались, один хрен никого мы не найдем, кроме старика этого полоумного. Что, в первый раз, что ли? Вон и на Фомке то же самое было. Сюда надо с облавой приезжать, как в войну сделали.
– А что за облава была в войну? – спросил Боголюбов.
– А их в войну только и обнаружили с самолета. Послали отряд НКВД, те пришли, да опоздали, видно, деревни нет, сожжена, людей тоже нет, ушли, – поведал Петров то, что знал из чьих-то рассказов. То, что это была неправда, он и сам не знал.
– Куда им в зиму идти-то?
– Куда? Есть куда, в Туруханском районе таких, как они, тысячи, там и монастыри есть, и скиты. В таких дебрях непролазных живут, не достать.
– И что, вот так просто живут? Без документов, без советской власти?
– Вот так просто и живут, и власть у них своя – духовная, беспоповская. Общинная.
– Откуда ты, лейтенант, об этом знаешь?
– Было дело, задержал одного мужика, а он оттуда, с Дубчеса, это приток Енисея, выбирался, без документов вообще отроду. Долго я с ним разговаривал, пока в город в управление вез. Вот он мне и рассказал кое-что. Знаете, чем они там питаются в монастырях? В основном рыбой, мясо не едят. А так на репе да на кедровом масле сидят.