На всякий случай Павел придумал отмазку, которая пригодилась ему наутро во время обхода заведующего отделением, заступившего на воскресное дежурство. Павла, несмотря на его измученный вид и растрепанные волосы, соседи узнали еще до завтрака. Ой, а вы, случайно, не академик Неунывайко? Не может быть! Кому расскажешь — не поверят! Завтракал Павел в постели под беспрестанный скрип двери — то и дело в палату заглядывали любопытные. Ясное дело — заведующему тоже доложили, что за пациент лежит в десятой палате, потому что он пришел на обход подготовленным, то есть — негативно настроенным.
— Наслышан о вас, наслышан, — сказал он, недобро усмехаясь в густые черные усы. — Вы мне своими бреднями мешаете работать, народ баламутите почем зря, нормально лечится не даете… Что же вы сами свою соду не кушаете, Павел Игоревич?
За многие годы обслуживания в «кремлевской» системе Павел отвык от подобного обращения, однако возмущаться не стал, потому что тот, кто возмущается, на окружающих хорошего впечатления не производит. А окружающих было много — заведующий отделением, какой-то юный врач, скорее всего — клинический ординатор или интерн, две медсестры, пятеро соседей по палате, да еще и за полуотворенной дверью небось добрая половина отделения собралась. Поэтому Павел выдавил из себя улыбку и кротко объяснил:
— С поставками соды из Кении в последние месяцы были перебои. Какие-то местные проблемы, поставщики объясняли, но так путано, что я ничего толком не понял. Соду приходилось распределять по записи, каждый грамм был на счету. Взять себе означало отобрать у кого-то из моих пациентов… — Павел сделал небольшую паузу, давая слушателям возможность осмыслить его слова. — Разумеется, я не мог на такое пойти. Решил, что перебьюсь как-нибудь и стал вместо кенийской соды пить обычную. Думал «хоть что-то»… А в результате оказался здесь у вас.
— Вот же человек! — восхитился кто-то из соседей.
«Я победил! — подумал Павел, глядя в строгие карие глаза заведующего отделением. — Можешь говорить, что пожелаешь, но моральный перевес останется за мной».
Эта светлая мысль вызвала очередную улыбку, теперь уже непринужденную, душевную. Проситься в отдельную палату Павел не стал. Во-первых, в этом уже не было смысла, а, во-вторых, ему уже рассказали, что он лег на последнее свободное мужское место. Тех, кто поступил позже, положили в коридоре.
— Ах, какая незадача, — притворно посочувствовал заведующий. — Ну ничего, мы вам поможем.
Получилось так, будто последнее слово осталось за ним. Но у академика Неунывайко были в запасе козыри. После обхода он позвонил жене, доложил о своем состоянии, внушил ей, что не надо бросать все и мчаться в Ярославль, водитель Савелий передаст все, что понадобится и привезет в Москву после выписки, а в завершение попросил: