Я нырнула за одну из верёвок, удерживающих запястья Малачи, и начала отчаянно рвать её, но мускулистая рука обвилась вокруг моей талии и дёрнула меня прочь раньше, чем я успела полностью перерезать верёвку. Меня понесли назад, я пырнула своего похитителя ножом в запястье. Рука отпустила меня, и я обернулась, чтобы увидеть, как коренастый мужчина отшатнулся назад. Я вонзила свой клинок ему в шею, разбрызгивая кровь на группу приближающихся ко мне Мазикинов. Малачи что-то кричал, но я не могла расслышать его слов из-за рычания и ворчания Мазикинов.
Дым обжигал мне глаза; один из Мазикинов помешивал ладан, наполняя комнату тяжёлым туманом. Над столом начала сгущаться тёмная фигура, а потом она исчезла из поля моего зрения, когда несколько Мазикинов бросились на меня одновременно, вгоняя меня в стену. Моя голова отскочила от мягкой поверхности обшивки. Я стала отбиваться ногами, и вонзила свой нож в живот толстого Мазикина, оказавшегося прямо передо мной. Он согнулся пополам, позволив мне увидеть, как призрачная фигура под потолком развернулась в воздухе… и нырнула в тело Малачи.
Его плечи врезались в стол, а затем он выгнулся дугой, запрокинув голову назад. Его лицо исказилось от боли, а рот открылся в беззвучном крике. И весь мой мир рухнул. Я смутно почувствовала, как Мазикин схватил меня, пытаясь повалить на пол, но моё сердце было с Малачи на этом столе. Каждый мускул его тела был напряжён, пока он боролся с дымовым зверем, который пытался вырвать его душу, пытался отправить его в ад.
И если он всё ещё сражался, тогда буду и я стоять до конца. Я должна добраться до него. Я должна спасти его.
Моё существование сжалось до семидесяти сантиметров передо мной. Ничто не могло замедлить или остановить удар моего клинка, подпитываемого смертельной яростью и неистовой любовью. Кровь липкой струйкой текла по моим рукам, а я всё вонзала и выдергивала нож, вонзала и выдергивала, планируя убить каждого Мазикина, который осмелился прикоснуться к нему, осмелился причинить ему боль, решился встать между нами. Я была вне разума и рационального мышления. За гранью боли. Вне всякого сомнения.
Оскалив зубы и щёлкая зубами, царапаясь зазубренными ногтями, Мазикины ринулись вперёд. Но им было не под силу остановить меня и подчинить себе. Я отрезала пальцы. Носы. Всаживала нож в глазницы, шеи и кишки. Локтями разбивала губы и скулы, врезала коленом в пах и живот. Они падали друг на друга, наполняя багрянцем огромную лужу на полу, и этого оказалось недостаточно. Я хотела, чтобы они утонули в собственной крови. Красный был единственным цветом, который я могла видеть. Я была уверена, что истекаю кровью и ломаюсь под натиском, но не чувствовала этого. Я знала, что, в конце концов, упаду, но боролась за следующий миг, за следующую приятную вибрацию, когда металл пронзал плоть и сталкивался с костью. Медный запах заполнил мой нос, перекрывая зловоние ладана. Всё, что я могла слышать, это рёв моего собственного сердца, бьющегося в ушах.