— Еще дома, — она выдохнула сизый дым через ноздри и закатила глаза в ожидании очередной нотации.
— Как это понимать? Ты обещала приехать утром в офис. Мне через час нужно уезжать, а я хотел передать тебе кое-какие бумаги. Почему ты опять опаздываешь?
— Я не виновата, что вы начинаете работать в восемь! Черт побери, отец, это слишком рано для меня!
— Рано?! Где ты была вчера ночью? Я пытался тебе дозвониться, но ты так и не соизволила взять трубку. Ты что, опять пила?
— Какая разница, — огрызнулась Анке. — Мне не три года, чтобы постоянно отчитываться! Дай мне жить спокойно.
— Спокойствия захотела? Я согласен. Сейчас же подпишу приказ о твоем увольнении. Желаю удачи.
— Эй, постой, — перепугалась Анке. — Я скоро приеду. Между прочим, ты уже два месяца не даешь мне ни цента!
— Я ничего не хочу об этом слышать. Если в течение часа я не дождусь тебя, можешь начинать искать новое место.
В ухо полетели гудки.
— Да пошел ты, — пробормотала Анке и пошла одеваться.
Но тут вдруг телефон снова ожил.
— Чего еще? — буркнула она, прижимая трубку плечом и надевая джинсы.
— Анке, здравствуйте! — услышала она смутно знакомый женский голос. — Это фрау Шнайдер, мама Марики.
Лоб под волосами вмиг покрылся липкой испариной, и кровь бросилась к лицу.
— А, доброе утро. Что-то случилось? — спросила она, стараясь, чтобы голос ее звучал естественно и непринужденно.
— Боюсь, что да. Моя девочка пропала. Телефон у нее отключен. Я не знаю, что и думать. Может быть вы знаете где она?
По голосу чувствовалось, что невидимая собеседница едва сдерживает слезы.
— Я не знаю, — соврала Анке, с трудом сглотнув вязкую горьковатую слюну. — Мы уже давно не виделись. А вам она ничего не говорила? — осторожно спросила она.
— В том-то и дело, что нет. В последний раз мы общались с ней в тот день, когда она должна была встретиться с каким-то адвокатом. Она была очень возбуждена, говорила что-то о том, что этот день будет решающим. Я так ничего и не поняла.
— Сожалею, но ничем помочь не могу.
— Я чувствую, что с Марикой что-то случилось… Вы не знаете, может быть она куда-нибудь уехала? Она вам не звонила?
— Нет, мы не созванивались.
— Извините, что отвлекла вас. Наверное, придется обратиться в полицию. У меня есть кое-какие связи. До свидания, — тихо попрощалась Шнайдер.
Анке дрожащими пальцами положила телефон на тумбочку и нащупала в заднем кармане джинсов мятую пачку сигарет. Значит, Марика и вправду пропала. Не звонит не только мне, но и матери. На нее это не похоже. Эта дурочка всегда питала нежные чувства к своим родителям, а когда была замужем, постоянно высылала им деньги. Колобов всячески поощрял ее дочернюю любовь и не скупился на эти ежемесячные дотации. Он в последнее время вообще помешался на семье и детях. Исходя из всего этого, можно предположить, что с Марикой действительно произошло несчастье. Судя по всему, Шнайдер не врет — она не знает где ее дочь. А что все это дает мне? Ничего хорошего. По крайней мере, денег я точно не получу. Анке с силой затушила сигарету и выругалась вслух. Что делать дальше? Сказать, что Марика уехала в Россию? Что собиралась найти дочь покойного мужа? Ни в коем случае! Иначе всплывет не только то, что они общались перед самым ее отъездом, но и истинная причина этой срочной поездки! Она будет молчать, а больше никто ничего не знает.