— Это точно, — невесело согласился Денис. — Эта ее стерва-подруга меня тоже достала! Вечно трется рядом, а та ей просто в рот смотрит, — и он попытался изобразить эту картину.
Она звонко рассмеялась.
— Но, что мне сейчас-то говорить ей?! А если она просто пошлет меня? Боюсь, она мне не поверит. Я же ушел от нее, да еще так… — он безнадежно махнул рукой.
— Об этом не беспокойся, — она бегло взглянула на часы. — Время еще есть. Что и как говорить я тебе скажу. Все отрепетируем, ты мальчик талантливый! Ничего, вот увидишь, все будет очень хорошо. А сейчас давай-ка пить кофе!
— Полиночка, зайдите, пожалуйста, в пятую палату. Мише Смирнову нужно поставить капельницу, а потом отведите Яну Малинину из второй на УЗИ.
— Хорошо, Семен Валентинович. Я все сделаю, — ответила Полина.
Она уже минут пятнадцать стояла возле поста и перебирала истории болезней своих пациентов. Сосредоточиться не получалось. Только сегодня утром Полине стало по-настоящему страшно. Она вдруг осознала, что здесь речь не идет об ошибке. Опасность реальна. Этот человек, кто бы он ни был, не шутил. Она, казалось, физически ощутила поток ненависти и злобы, который выплеснул на нее звонивший. По голосу было совершенно невозможно определить, женщина это или мужчина. Куприянова раз пятнадцать перематывала и слушала сообщение, пытаясь это понять. Под конец Полина почувствовала, что тошнота резко подкатила к горлу, и она убежала из кухни.
— Ты, Колобова, очень уж трепетная! Пойми, нам необходимо разобраться с этой историей, пока тебя и в самом деле кто-нибудь не ухлопал, — строго сказала Куприянова, когда Полина вернулась обратно.
— Лен, ты что предлагаешь — тебе стать Шерлоком Холмсом, а мне доктором Ватсоном?! — слабо возразила Полина, жадно глотая воду. — У меня даже никаких соображений нет. Не за что зацепиться, понимаешь?
— А вот это плохо. Я тебе уже давным-давно говорила: думай! Кому-то ты на мозоль наступила, иначе и быть не может.
— Да не знаю я! — сорвалась на крик Полина. — Не знаю!
И она неожиданно для себя зарыдала. Плакала она недолго, всего минут пять, но от души, — с морем слез, со всхлипами и подвываниями. Куприянова сначала молча наблюдала это представление, а потом взяла за руку и отволокла в ванную, где сунула ее голову под воду.
— Все? Концерт окончен? Зал рукоплещет стоя. А теперь, Колобова, соберись и приди в себя. В твоей ситуации поплакать можно, и даже иногда нужно, но делу это вряд ли поможет.
— А что поможет-то? — жалобно спросила Полина, вытирая лицо пушистым полотенцем.
— Давай оперативно замазывай синяки под глазами, выпей пузырек валерьянки и вперед на работу. Мы и так уже опоздали. Если я не ошибаюсь, у тебя сегодня ночное дежурство?