* * *
Ленка влетела в квартиру и, не разуваясь, кинулась на кухню. Именно там, в ящичке для газет и разных счетов, Полина хранила то самое письмо. Вытряхнув все содержимое, Куприянова стала поспешно перебирать бумаги. Но знакомого белого конверта без адреса там не оказалось.
— Черт тебя возьми, Колобова! Все у тебя не как у людей! — выругалась она в сердцах.
Достав телефон, она попыталась связаться с подругой, но та, как назло, опять не взяла трубку. Лена нехотя скинула сапоги, прошла в комнату и огляделась. На низеньком журнальном столике валялось несколько глянцевых журналов. Полинка частенько покупала эту гламурную чушь. Куприянова просто приходила в ярость, когда та пыталась ее тестировать на предмет «Сможете ли вы вернуть ушедшую любовь» или «Кем вы были в прошлой жизни». Перетряхнув разноцветные страницы, она не обнаружила ничего, кроме нескольких записок, с неизвестными ей номерами телефонов.
— Блин, Поля! Куда ты могла его засунуть-то?
Письмо почему-то нашлось в платяном шкафу под стопкой летних платьев. Ленка вся взмокла, пока искала его, и тут же решила, что непременно устроит Полине хорошую выволочку за это. Слава Богу, что хоть карта была в телефоне. Сунув доказательства в сумочку, Лена забежала в кухню, где залпом выпила полграфина воды и вышла в коридор. Затылок был совершенно мокрый. С такой головой только выйти на улицу — и ангина обеспечена. Пришлось надеть старую Полинину шапку, спрятав под нее непослушные волосы. Ничего, только до машины добежать, а там можно будет снять. Пыхтя возле зеркала, Лена не услышала, как дверь квартиры бесшумно приоткрылась, но уже через мгновение она почувствовала, как что-то очень горячее и острое вонзилось ей в спину. В глазах потемнело, как будто кто-то невидимый внезапно выключил свет, и последнее, что она услышала, были два тихих щелчка. Человек опустил в карман телефон и аккуратно прикрыл входную дверь.
— Эх, Поля, Поля! Ну как же так-то? Убежала, цветы в вазу не поставила! Пока я их обнаружила, они уже успели подвять. Это же лилии, к ним надо бережно относиться, они капризные — жуть! — Проскурина, причитая, поправляла в широкой красного стекла вазе букет, не забывая при этом отчитывать Полину. — На твоем месте я бы умерла от восторга, а ты даже не подошла ни разу, не понюхала. Пусть здесь на виду стоят. И нам радость, и детям приятно!
С этими словами она в который раз засунула курносый нос в белоснежный колокол, и его кончик моментально окрасился желтой пыльцой.
— Красота! — блаженно протянула она и, наконец, взглянула на Полину, которая вот уже полчаса сидела на посту и неотрывно смотрела на темный экран выключенного компьютера.