— Крис, мы можем подождать багаж внизу? — спросила вдруг Нелли.
— Думаю, да, — ответил он.
— Тогда пойдем, я не могу здесь больше оставаться.
Она прошла мимо меня в спальню, видимо, за своей сумочкой.
— Нелли! — Я бросилась за ней следом. — Нелли, пожалуйста…
— Милли, я тебя прощаю, — спокойно ответила сестра, посмотрев на меня. — Ты же это хочешь услышать? Я действительно виновата сама. Но прости, сейчас я не хочу с тобой разговаривать.
Ее взгляд был таким ледяным, что я невольно отступила назад. Никогда в жизни Нелли не смотрела на меня, как на чужую. Крис и вовсе не сказал мне ни слова.
— Крис, вы уедете? — выдавила я. Во рту пересохло, и язык с трудом ворочался. — Из столицы?
— Еще не знаю, — ответил брат, задержавшись в дверях. — Наверное, покажу Нелли город, а там видно будет. Я сообщу тебе о наших планах.
Остолбенев, я смотрела, как за ними закрывается дверь.
— Крис! Нелли!
Сорвавшись с места, я кинулась за ними, выскочила в коридор, но они не обернулись на крик. Зато рядом возникла леди Кэтрин.
— Милли? Ты забыла, что тебе нельзя выходить?
— Простите, я помню, — пробормотала я и вернулась в покои.
Я едва держалась на ногах, и все еще была оглушена произошедшим. Наказание леди Кэтрин жесткое, но выгодное лично для меня. Я не хотела замуж — она сделала так, что мое желание исполнилось. Больше пострадала Нелли, ей придется ждать еще год, прежде чем Крис выведет ее в свет. То есть целый год без шанса найти жениха. Это несправедливо, но зато имя герцога Лэррис не омрачит скандал.
Однако меня все же жестоко наказали — брат и сестра. Они просто ушли, оставив меня наедине с чувством вины и осознанием, что ошибку невозможно исправить. Ушли, обиженные на меня. Обошлись со мной, как будто я им чужая.
Но ведь так и есть? Неужели они только ждали удобного случая, чтобы отвернуться? Я — незаконнорожденная, пятнающая их имя одним своим существованием.
В гардеробной горничная паковала платья Нелли.
— Мари… — позвала я.
— Да, миледи?
— Это ты рассказала леди Кэтрин, что мы поменялись именами?
— Да, миледи. — Она опустила голову, но ответ прозвучал твердо.
— Как ты узнала?
— Платья, миледи.
— Платья?
— Я распаковывала ваши вещи, — сказала она. — На сундуках стояли ваши имена. У вас разные размеры.
— Ах, вот в чем дело! — Я рассмеялась, но не от веселья. Наружу прорвалась истерика. — Я забыла, что я толстая!
Хохот быстро перешел в рыдания.
— Миледи…
С трудом поняла, что Мари протягивает мне стакан воды. Зубы ударились о стекло, руки тряслись.
— Миледи, я могу попросить, чтобы вас обслуживал кто-то другой, — предложила Мари.