— Синьорина…
— Неискренняя улыбка вам совершенно не идёт, господин Феликс, — перебиваю я. — Но мы говорили о Каре, да? Мыслей у меня много. Отец не доверился офицерам стражи, не обратился к частному следователю. Он пригласил вас, господин Феликс. Значит, отец уверен, что за смертью Кары таится нечто опасное для семьи. Он бы не стал беспокоить вас из-за банальной ссоры слуг, обернувшейся трагедией.
Господин Феликс медленно кивает, сцепляет пальцы в замок.
— Синьорина?
— Я слышала, что коронер упоминал яд. Возможно, Кара свидетель или соучастник некого преступления. Кто мог её убить? Кто угодно. Отравить, потом ударить, имитируя несчастный случай. Полагаю, кто-то не слишком опытный в подобных делах, потому что результат усилий не впечатляет. Или напротив, убийца хотел, чтобы о нём думали, как о неопытном.
— Что-то ещё?
— Яд и кухня тесно связаны, если иметь в виду, что яд собирались добавить в пищу.
— Ваше положение в доме, синьорина…
— Полагаю, вернее всего сказать, что я «запасная» дочь. Отец дал мне образование леди, но не дал статуса.
— Вас это задевает.
— Отчасти…
Асю задевало, меня — нет.
Я смотрю прямо, говорю правду и вновь усмехаюсь. Пусть господин Феликс считает, что у меня характер своеобразный. Конечно, легко его вокруг пальца не обвести, но временно… Может, зря я боялась встречи?
Главное, совсем сахарной лужицей не растечься. Потому что я была готова в книжного господина Феликса влюбиться, а уж вживую…
— Когда вы в последний раз видели Кару? Вы не замечали в последние дни ничего необычного? С кем Кара дружила? Вам не показалось, что у неё недавно появились деньги? — вопросы сыпятся один за другим. Обычные вопросы, каких и ожидаешь от дознавателя.
Я отвечаю, хотя чаще моё ответ сводится к «не знаю» и «не замечала». Господин Феликс щурится. Но я знаю, что ему показывает моя аура — я не лгу.
— Наблюдательность, цепкий ум и полная неосведомлённость. Странное сочетание, не находите, синьорина?
— Вряд ли самое странное из тех, с какими вам доводилось сталкиваться. Последнее время я не слишком интересуюсь делами в доме.
— Вот как? Почему?
— Меня начало беспокоить собственное будущее, а настоящее… Мне не на что жаловаться, я хорошо живу, однако моё положение мне не слишком приятно. Жаль, что я не смогла быть вам полезной.
— Спешите завершить разговор?
— Отнюдь. Вы приятный собеседник, господин Феликс.
— Вы не лжёте.
Я усмехаюсь.
Между нами повисает тишина, но меня она ни капли не напрягает. Это уютная тишина. И я, не скрываясь, любуюсь сиянием его глаз, лёгкой волной русых волос, правильными чертами лица, чётко очерченными губами, открытой шеей. Взгляд сползает ниже.