Какой реалистичный яркий сон… В детстве мне что-то похожее снилось, в смысле яркое, волшебное. Но никогда раньше у меня не было осознанных сновидений, так, кажется, называют сны, в которых понимаешь нереальность происходящего и можешь действовать, как тебе нравится.
– Я в порядке, – повторяю я, поднимаюсь и жестом отсылаю горничную.
Судя по размерам помещения я всё-таки не в холле. Надо же, как причудливо подсознание нарисовало комнату отдыха с работы, с колоннами и позолотой, и диванчик от стены переехал ближе к центру пространства.
Из комнаты я выхожу в просторный холл и поворачиваю на звуки музыки. Горничная недолго меня сопровождает. Убедившись, что помощь мне больше не нужна и повторного обморока не предвидится, она ныряет за гобелен.
Мне бы задуматься, что сон слишком уж реалистичный, даже горничная не испаряется бесследно, а скрывается за потайной служебной дверцей…
Но когда я замечаю, как из бального зала выходит русоволосый молодой мужчина, я забываю обо всём на свете.
Гедан!
Не узнать его невозможно, словно сошёл с обложки.
Не хочу просыпаться! Это же лучший сон в моей жизни. И раз я хозяйка своего сна… Я чувствую адреналин, хищный азарт. Сон на то и сон, что творить можно, что душе заблагорассудится, ведь это лишь фантазия. В ушах грохочет пульс. Я бросаюсь следом.
То, что я вижу, очень похоже на сцену знакомства Гедана и главной героини. Он поднимется по лестнице, дойдёт до конца коридора и встретит её.
В той сцене Гедана пытались подставить, подсыпали в его бокал лёгкий наркотик и провозгласили тост за здоровье короля. Гедану пришлось выпить, да и амулет, реагирующий на яды, не сработал, ведь непосредственной угрозы жизни не было.
У главной героини дар целительства, и она снимет опьяняющий эффект. Но мой сон – мои правила.
Я догоняю Гедана в начале коридора, ловлю за плечо, разворачиваю к себе лицом и прижимаю к стене. Во сне он ещё красивее, чем на обложке. Тонкие черты лица, прямой нос, чётко очерченные губы. Я подушечкой большого пальца с наслаждением провожу по его щеке, кожа неожиданно нежная, чуть ли не младенческая. Яркий румянец только добавляет очарования. Гедан смотрит на меня шалым затуманенным взглядом, едва ли понимая, что происходит.
– Жарко? – шёпотом спрашиваю я, оттягиваю ворот-стойку, касаюсь обнажённой шеи, затылка, ерошу коротко стриженные волосы.
Гедан рвано выдыхвает.
В реальной жизни я бы ни на что подобное никогда не осмелилась, и осознание полной вседозволенности опьяняет меня, наверное, ещё больше, чем книжного Гедана наркотик.
Я нащупываю ручку, дверь послушно открывается. Это мой сон, так что вполне логично, что ближайшая гостевая спальня свободна. Я буквально вталкиваю Гедана внутрь, захлопываю дверь, больше по привычке, нежели осознанно.