Однако это не помогло. Сеть полнилась мнениями кухонных аналитиков, каждый из которых считал себя истиной в последней инстанции, накидываясь на всех, кто был не согласен с их «ценным» мнением. Зато официальные источники как воды в рот набрали. Пресс-служба Университета отделалась невнятным заявлением о неспровоцированном нападении храмовников и о том, что инцидент исчерпан, и ивейцы принесли извинения. Студенты и работники Университета пребывали в растерянности, ломая головы в попытках понять, что же на самом деле случилось. Многие высказывали мнение, что происходит что-то очень серьезное, не зря ректорат занят какой-то лихорадочной деятельностью, суть которой никому не известна.
Какие-то сумасшедшие на полном серьезе утверждали, что видели, как на закрытом военном аэродроме садится инопланетный корабль, даже нечеткую фотографию чего-то странного выложили. Естественно, они вызвали этим заявлением гомерический хохот и кучу издевок, однако упорно стояли на своем. Что ж, идиотов всегда хватало, их никто слушать не станет.
Больше всего Арио насторожило, что ни одной видеозаписи боя в сети не появилось. Все прежние сражения — пожалуйста, записи на любой вкус, с любого ракурса! А вот записей последнего нет, хотя каждый самолет имел систему видеорегистрации, которая включалась автоматически, отправляя все зафиксированное в контрольный центр, управляющий боем. Это могло означать только одно — случившееся во время боя засекречено, и записи изъяты службой безопасности. Но почему? Что там было такого необычного? Пожалуй, только одно. То, как сражался сам Арио. Значит, память его не подводит, и он действительно сбил больше тридцати противников. Невозможно? Да, но тем не менее произошло. Как? Почему? Ответов на эти вопросы юноша не знал, но принял случившееся, как факт. Причинами он озаботится позже, ведь от того, что он станет нервничать, ничего хорошего не будет. И так за него вскоре возьмется СБ, пытаясь добыть ответы на свои вопросы. Что им говорить? Юноша нервно поежился — с этой жутковатой организацией стоило быть поосторожней, немало людей, сделавших что-то, по мнению безопасников, неправильное, исчезли без следа. Кое-кого из исчезнувших он даже знал лично. Двух человек, по крайней мере, точно. Но эти двое, по мнению уже самого Арио, еще и не то заслужили за свои ядовитые языки. Никогда он не понимал стремления оскорбить кого-то, унизить, посмеяться. Клоунов, балагуров и паяцев по жизни юноша считал скотами, наслаждающимися чужой болью. В каких-либо сетевых обсуждениях он никогда не участвовал еще и потому, что люди там начинали оскорблять других, стремясь самоутвердиться за их счет. Этого Арио не понимал, да и понимать не хотел, поэтому от тех, кто любой ценой стремился самоутвердиться, старался держаться подальше — подобные личности были ему омерзительны.