– Спасибо вам, – полыхнул радостью парень.
– Пока рано. Посмотрим, как сложится разговор. Лучше давай выпьем за успех этой затеи, и беги уже к своим. Вижу же, что не терпится.
Мы чинно выпили и даже закусили. Кот вел себя так, словно никуда не спешит, но все равно убежал за свой столик, как только почувствовал, что это будет прилично. Оттуда опять прилетела волна уже общей радости. Похоже, судьба непутевого Петьки волновала не только нашего нового друга.
Следующий день начался довольно настораживающе. Позавчера я попросил чету корейцев подготовить праздничный обед с возможным переходом в ужин, но к тому, что началось с самого утра, оказался совершенно не готов.
Такое впечатление, что сегодня у нас должна пройти как минимум свадьба. По дому и двору бегало десятка три женщин. Выглянув в окно, я увидел и грузинок и кореянок. А вон вообще мелькнула мадам Горохова с дочкой и невесткой. В проеме открытых ворот крутился Корней, что-то мудривший с уличными тентами.
Похоже, народ решил воспользоваться случаем и устроить-таки громкое новоселье. Надеюсь, приглашенных дам такой бедлам не напугает. В принципе, за Шаталину можно не беспокоиться, а вот реакция Эльвиры под вопросом. Причем не только в отношении размаха празднества, но и по поводу присутствия адвокатессы.
О появлении Кота со своим бедовым другом мне доложили только после того, как парней приняли и накормили. Почему именно в таком порядке, стало понятно, когда я увидел сидящего за столом Петра Головко.
Да уж, парня действительно потрепало. Худой, дерганый, но в чистой, пусть и поношенной одежде.
Увидев меня, он с трудом проглотил кусок чего-то вкусного и встал. Кот повторил его движение.
– Сидите, – отмахнулся я, заняв стул с другой стороны стола. – Привет, парни.
– Здравствуйте, – хором отозвались гости.
Тетушка Пин по моей просьбе заварила чай, а я в это время прислушивался к реакциям Головко. В отличие от друга на нем не было вообще никаких защитных амулетов, поэтому читался он как открытая книга.
– Скажи мне, Петр Головко, что ты понял за год, проведенный вне дружины?
– Понял, что дурак, что накосячил по тупости и из пацанского гонора, – прямо глядя мне в глаза, заявил друг Кота, который в это время тихонько сидел сбоку и дышал через раз. – А еще я понял, что лучше отрублю себе руку, чем испоганю свой шанс.
Интересно. Пусть он немного и привирал, но именно в первой части. Его раскаяние не было таким глубоким, как хотел показать парень. А вот за третий шанс он будет держаться руками, ногами и зубами. В принципе, я все понял, но на всякий случай стоит добавить ему мотивации.