— Вижу справку о ранении в семнадцатом, а где за прошлый год?
— Не выдали, — пожал я плечами. — Меня в Череповце подстрелили, хорошо, что в больницу снесли, рану заштопали. Врач сказал — счастлив, мол, твой бог, парень, что кровью не истек.
— Ты, прапорщик, хренью-то не майся, — забрал капитан мои документы и вернул их мне. — Какие справки? Череповец, он у краснопузых, мать их за ногу! Доктор, пишите парню заключение: годен к нестроевой.
И вот я стал обладателем справки. По сути, частично легализовался. Есть, разумеется, вариант, что кто-то из призывной комиссии работает на контрразведку (скорее всего, так и есть), но я пока ее не заинтересовал.
На службу в этот день я опоздал, а Платон Ильич уже приготовился прочитать мне нотацию, но после предъявленной справки разнос был отложен до лучших времен. Оставшуюся часть дня я был занят — приводил в порядок наиболее растерзанные книги, включая Тургенева и Лескова, а также «Тайну института» Лидии Алексеевны Чарской, бывшей почти новинкой — издание тысяча девятьсот шестнадцатого года. Выбор архангельских (нет, правильно — архангелогородских читателей) касательно Лескова с Тургеневым я одобрил, а с Чарской не знаю, не читал. Впрочем, как показывала моя практика читателя еще с советских времен — самые интересные книги — самые затасканные.
Квартирная хозяйка не сказала, что в квартирную плату входит еще и стол! Потому я был приятно удивлен, когда моя хозяйка Галина Витальевна пригласила меня на ужин и положила в тарелку огромный кусок жареной трески. В той жизни я не входил в большие поклонники рыбы, предпочитая ей мясо, а в этой уплетал за обе щеки все, кроме дров. С хлебом обстояло гораздо хуже. Архангельская губерния и в мирное время закупала зерно в более хлебных регионах, а теперь ей приходилось рассчитывать лишь на себя, да на те крохи, что давали «союзники». Потому хлеба мне вообще не полагалось. Паек я еще не успел получить, а что-то купить сегодня времени не было. Я бы съел треску и без хлеба, но моя хозяйка выложила на стол кусочек из своих запасов. Хм, к чему бы это? И я на всякий случай насторожился.
— Владимир Иванович, у меня к вам деликатное предложение. Вернее, просьба, — начала она издалека.
Я насторожился еще больше. К чему это она? Хозяйка — женщина лет сорока, вполне еще ничего, но я только вчера встал на постой, и подбивать клинья к молодому парню вроде бы рановато. Но, к счастью, речь пошла совсем о другом.
— Владимир Иванович, у нас, в Архангельске, — зачем-то уточнила она, словно я мог подумать, что речь пойдет о Вологде или Мурманске, — существует квартальный комитет, объединяющий домовладельцев. По сути — это ополчение.