– Ну, Вовк, с тобой даже неинтересно, все-то ты знаешь!
Я не стал объяснять, что про первые детские садики прочитал, когда изучал материалы по организации «Собрания фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга», созданному по инициативе Зубатова – того самого, кто ратовал за создания рабочих организаций, поставленных под контроль государства. Беда только, что контролеры оказывались не теми, на кого можно рассчитывать, а иначе не закончилось бы дело Кровавым воскресеньем.
– Так вот, выступает, значит, Агриппина Петровна, призывает женщин создавать детские садики, чтобы самим спокойно работать, а какая-то дура вылезает на сцену и орет: «Не отдавайте детишек в детские садики! Большевики наших детей отбирать будут!». Вот, ну не дура же есть?
– А ты чего? – заинтересовался я, догадываясь о дальнейшем.
– А я что? Я к ней подскочила, да как по морде дала, а она мне! Товарищ Кравченко подбежала, другие бабы, нас разнимать стали. Ну, Агриппине Петровне тоже слегка перепало.
Представив себе, как Председатель губкома РКП(б) (не совсем секретарь обкома КПСС в эпоху развитого социализма, но близко) дерется на кулачках с бабами, я не выдержал, захохотал!
– И что ты ржешь, дурень? У товарища Кравченко теперь нос распух и губа разбита, а ей завтра на совещании выступать.
Кажется, я уже лежал от хохота. Посмотрев на меня, Полина тоже принялась хохотать, а потом мы начали целоваться и неизвестно чем бы все кончилось, если бы не явился мой сосед и не начал барабанить в дверь.
Забыл сказать, что мне дали комнатку в общежитии. Не очень большую, только чтобы койку поставить, да стол, зато отдельную. Как-никак, начальник отдела, положено. В соседней комнате жил товарищ Цинцарь, бывший солдат австрийской армии, бывший военнопленный, а теперь начальник милиции Череповецкой губернии. По-русски Людвиг Людвигович говорил плохо, но матерился замечательно. Особенно когда речь заходила об охране общественного порядка и раскрытии преступлений, потому что начальники уже есть, а работников еще нет. Соответственно, охраной занимались остатки отряда красногвардейцев, а раскрытием преступлений – никто. Хорошо, если кого-то удавалось схватить на месте, но по большей части преступному элементу все сходило с рук.
– Влалодья, извъени, – смущенно сказал Цинцарь, увидев, что у меня девушка. – Н-но кагта я ухатил, дежуртный скастал, чтобы тебъя поствал, куртъера нету, у фаст какой-то инцатент, чапе.
Так что пришлось мне все бросать, бежать на службу. И не какой-то инцидент, а огромный!
А ведь можно было бы обойтись и без карательной экспедиции.