За последние месяцы «шальных» эшелонов стало поменьше. В Петрограде более-менее навели порядок, да и в других местах тоже. А главное – кто хотел куда-нибудь убежать, уже убежал. Но все-таки время от времени, словно из какого-то другого измерения «выныривал» паровоз с полудюжиной вагонов (плюс-минус три). Вон не так давно (я еще не работал в ЧК), на станции Кадуй остановился поезд. Ну там, водички в котел залить, дровец запасти. Солдаты – сплошь пожилые дядьки, обросшие бородами, демобилизованные с фронта в марте семнадцатого. Выяснилось, что едут они из-под Риги в город Самару, собираясь добраться через Москву. А в Риге, как народ говорил, уже с сентября семнадцатого сидят немцы (мне-то бы положено про то знать, так как именно там вольноопределяющийся Аксенов и был ранен, но не помню). И зачем такой крюк закладывать, если напрямую из Петрограда в Москву ближе? И где этот эшелон болтался почти год, чем жили солдатики, непонятно. Не поезд, а «Летучий голландец»!
Солдат из эшелона разоружили, подкинули немного хлеба, да и отправили восвояси. Нехай едут. Правда, не оказались бы они теперь где-нибудь в Мурманске или напротив, обратно в Риге, но это уже их дело.
И вот на тебе, подарок! Может быть, в иное время начальство бы почесало голову и сказало – шибко не безобразничают, так и нехай себе едут. Надоест, сами разбегутся. А еще начальство могло махнуть рукой и сказать: дескать, из нашей губернии смылись, пусть их в другой ловят. Еще бы распорядилось к вокзалу дров подвести, чтобы быстрее уматывали.
Но сейчас, когда в Ярославской губернии развязалась маленькая война, пропускать эшелон нельзя. Вполне возможно, что он мчится на помощь эсерам. Правым, вроде бы? Или дойдет до Вологды, а там именно его и ждут, чтобы поднять еще и Вологодское восстание. А там высадятся «союзники» в Архангельске, соединятся с нашей доморощенной контрой, пробьют себе дорогу к чехословакам. Глядишь, адмирал Колчак пораньше нарисуется. В общем, даже и думать не хочется, какими цветами и красками заиграет гражданская война из-за одного-единственного эшелона, пропущенного нерадивыми череповецкими чекистами.
Июль вообще выдался дурным! Поначалу пришло известие, что в Москве убили германского посла Мирбаха. Ну убили и убили, немцы из-за этого воевать с нами не начнут. Хорошо, что убийцами оказались не большевики, а эсеры (да, правые!), но плохо, что Яша Блюмкин и Коля Андреев были сотрудниками ВЧК. Как ни крути, это бросает тень на всех нас, честных чекистов. А дальше пошло-поехало. Телеграфный аппарат едва успевал выдавать новости – мятеж в Москве, самого Феликса Эдмундовича взяли в заложники наши коллеги из отряда Попова, мятеж в Рыбинске и Ярославле, мятеж Муравьева. Из-за всех этих событий мы были поставлены и кверху репкой. Мне хоть легче по сравнению с остальными, потому что знал, что Феликса освободят, мятежи подавят. Да, а еще и Ленина ранят. И это тоже левые эсеры. Правда, напрочь не помнил, когда это случилось. Не то в августе, не то в сентябре. Знать бы, в какую эпоху меня занесет, подготовился бы заранее. Обложился бы книжками, закопался бы в Интернет. А так, о событиях лета одна тысяча восемнадцатого года помнил из давным-давно прослушанной лекции, да из увлекательной книги Кира Булычова. Однако папа девочки Алисы – не самый авторитетный источник. Игорь Всеволодович, он специалист по Сиаму и Бирме, насколько помню.