— В первый раз.
— В первый-то раз тяжеленько придется. Хотя, говорят, в Китае, что ли, один двойню родил…
— Кувай, перестань, я больше не могу, — стонет Качырий.
— Не родил, разрезали живот, да и вынули. Видать, и тебе живот разрезать придется. Ребенок-то крупный будет.
Бахманов перестал улыбаться, нахмурился, недовольно сказал:
— Не к лицу тебе, мамаша, запугивать. Как старшая успокаивать должна, а ты…
— Э-э, сарманай. он, мужик, рожать надумал, а я, старая, его успокаивай. Больно мне нужно! Как забрюхател, так и рожай.
— Кто, я?!
— А то я, что ли?
— Хватит, кувай, — хохочет Качырий. — Костя, бабушка поймала тебя на слове «у меня», а ты… Вот умора!
Поняв свою оплошность, Бахманов тоже расхохотался.
— Я думала, рассердишься, — улыбаясь всеми своими морщинками, сказала Епремиха. — Шутки понимаешь, это хорошо. — Вдруг Епремиха вспомнила, что произошло с Качырий на лугах во время сенокоса, встревожилась. — Ты, смотри, остерегайся. Помнишь?
Качырий кивнула.
Бахманов догадался, на что намекнула старая женщина, строго сказал жене:
— С сегодняшнего дня за водой не ходи — сам натаскаю.
Епремиха хотела возразить, дескать, от ведра воды ничего ей не станется, раньше бабы до последнего дня в поле работали, бывало, прямо на полосе и рожали, но промолчала: кто его знает, эту Качырий, видать, нынешние бабы не те пошли. Пусть лучше побережется, а то помрешь, так и не дождавшись внучонка.
Глава XXVI. ПРОЗРЕНИЕ ОНДРИ ЯПЫКА
ЗА ТАКОЕ ПОД СУД НАДО ОТДАТЬ
Последнее время Ондри Япыку кажется, что акырсаман наступает. А что, может, в самом деле светопреставление началось? Куда ни погляди, везде творится что-то непонятное. Скажете, Ондри Япык умом одряхлел? Поэтому многого не понимает? Э-э, попробуй, найди такого человека, который бы знал столько, сколько знает он, Ондри Япык. Голова, что амбар купца-богатея, чего только в ней нет. Все есть! Ондри Япык все видит, один раз увидел, услышал, на всю жизнь запомнит. Вот какой мужик Ондри Япык!
И все-таки, видать, копен света близок. Прежде, бывало, мужики на деревне стариков слушались, к ним за советом ходили. Да только ли за советом! Кого приглашали с почетом бросить в землю первую горсть зерна? Отца Япыка — Ондрия. У него рука легкая. А как начнется молотьба, кого просили обмолотить первый сноп? Опять же Ондрия. Даже хозяин мельницы-ветрянки Онтон и лавочник Мирон прислушивались к его советам, по праздникам подносили чарку медовухи. А кого потом деревенский карт в помощники себе взял? Сына Ондрия — Япыка. Отца твоего, говорит, вся деревня почитала, стало быть, это от бога. А что? Конечно, такое было божье предначертание. Вон и в войну бабы упросили Япыка устроить моление в роще. На другую весну, в ага — вайрем