Пузырьков вспомнил свое последнее свидание с женой. Он был тогда в отчаянии. На партийном собрании, где обсуждалось письмо из медвытрезвителя (ведь как просил, чтобы не сообщали по месту работы!), ему, ранее не имевшему никаких взысканий, влепили строгача. А на бюро райкома Невзоров повернул дело так, что даже Алексеев голосовал за его исключение. Мало того, что исключили из партии, сняли с должности главного инженера, так еще сделали соответствующую запись в трудовой книжке. Нелли! Вот кому он обязан своим головокружительным падением. Подлая, коварная женщина! Как он мог связаться с пей? Как?!.
…Качырий пришла вечером. В первую минуту Пузырьков не поверил своим глазам,
— Катя?
— Здравствуй, Николай.
Разговор был трудный. Качырий спросила, почему он не устраивается на работу, ведь со времени его увольнения из РТС прошло больше месяца, как думает жить дальше. Предупредила: между ними все кончено, но поскольку он живет в её квартире, она вправе поинтересоваться его дальнейшими планами.
— Боишься, что распродам твои вещи? Диван уже продал…
— Не боюсь. Продавай всё. А дальше что?
— Дальше… Поступлю куда-нибудь слесарем, буду вкалывать. Меня ведь даже механиком никуда не берут — аморальный тип, — Пузырьков нашарил на столе окурок, прикурил.
— Уехать тебе надо, — тихо сказала Качырий. — Уехать и начать новую жизнь. Я. кажется, понимаю твою трагедию. Приехал ты сюда после демобилизации из армии, ни на что не рассчитывал. Готов был работать слесарем, трактористом, в лучшем случае — механиком, жить в общежитии или на частной квартире. Так?
— Допустим.
— А тебя сразу — главным инженером. Пожалуйста, комната. Пожалуйста, машина. Нянчились с тобой, подогревали твои тщеславные мечты… Кто, сам знаешь. Вот и возомнил о себе, думал, все тебе дозволено. Забыл, что живешь в обществе, забыл, что кому много дано, с того и спрос больше…
Много горького пришлось услышать Пузырькову в тот вечер. Впервые ему было стыдно перед женой. Перед бывшей женой. «Уехать! Немедленно уехать! Но куда? А главное, на какие шиши?..»
Качырий, видимо, поняла его затруднения.
— Можешь поехать в Казахстан, к моему брату. Он сейчас управляющий отделением. Поможет на первых норах.
— Катюш, но у меня…
— Знаю. Сколько дней тебе потребуется на сборы? Билет я приобрету сама. Брату напишу записку.
Яшмолкины встретили его, конечно, не с распростертыми объятиями, но и не враждебно. Видимо, решили: пусть живет здесь, хватит ему играть на нервах Качырий…
И вот — повестка. Пузырьков решил: «Поеду!» Вечером пошел к Яшмолкину, просить недельный отпуск.