— Чачук тебя видела?
— Когда я шла с фермы, она ехала навстречу. В кабине сидела. На этой машине и отправили поросят.
Качырий задумалась. Вот ведь как получается человек хочет сделать, как лучше, выходит наоборот. И все от недостатка знаний. Орина всего месяц работает на свиноферме, какой с неё спрос? Виноваты они — зоотехник и заведующая. Конечно, учить свинарок мастерству — дело зоотехника. Качырий и сама не знает всех этих топкостей. И все-таки она тоже в ответе, раз взялась за дело, должна все предусмотреть. Как говорила когда-то Таис, не умеешь — учись. Но неужели Орина то прихода на ферму не имела дела с поросятами?
«Кто виноват, тот и возместит убытки», — говорит Нина Георгиевна. А кто виноват? Если подойти к делу формально — Орина, а если по совести… только они двое.
— Значит, нам и платить, — неожиданно вслух сказала Качырий.
— Что платить? — не поняла Орина.
— За павших поросят. Знаешь, сколько их пало?
— Двадцать один, — Орина снова всхлипнула. — Я уплачу. Не сразу, пусть помаленьку удерживают… Качырий, как бога прошу: не говорите свекру моему. Из дому выгонит. Сегодня утром грозился: узнаю, кто это сделал, ребра переломаю. Не говорите, ладно?
— Не скажем. Только ведь шила в мешке не утаишь. Не бойся, свекор твой не такой уж плохой человек. Иди, работай.
Свинарка давно ушла, а Качырий все еще сидела в той же позе, устремив взгляд в одну точку…
Сразу же после доклада отчетно-выборное партийное собрание резко отклонилось от повестки дня и пошло по сухому руслу. Тон этому, как ни странно, задал кузнец Когой Мкивыр, обычно избегавший выступать в прениях, предпочитавший сидеть где-нибудь в уголке, подальше от президиума.
Докладчик, директор школы, занял сорок минут, но желающих выступить в прениях не находилось.
Товарищи, давайте не будем тянуть время. Поговорить нам есть о чем, — взывал Харитонов, избранный председателем собрания.
— Похоже, наоборот, нет никаких наболевших вопросов, — с иронией заметил сидевший рядом с Харитоновым второй секретарь райкома партии Алексеев.
И тогда в заднем ряду поднялся чернобородый великан Когой Микивыр.
— Почему нет, есть. Так наболело, что терпеть невмоготу.
— Товарищ Пекпулатов, пройди сюда, а то люди тебя не видят, — попросил Харитонов.
— Меня отовсюду увидят, — сказал Микивыр, но все — таки пробрался вперед, встал возле стола президиума, наполовину загородив собой низкорослого Алексеева.
Харитонов показал ему на трибуну, покрытую красным кумачом, Микивыр отмахнулся: «Ну ее, еще раздавлю ненароком». Послышался смешок, но строгий взгляд кузнеца тут же оборвал его.