— Этот щенок, что ли, покусал мальчонку? — спросил Харитонов женщину с ребенком.
— Он самый. Ивук ему хвост клешами прищемил, вот он и тяпнул его за ногу.
Мальчонка засмеялся, показал на щенка, объяснил:
— Ему больно, он — тяп! — и мне больно. Обоим больно! — Ивук округлил глазенки. — Тетя, ему тоже надо животик уколоть!
Как ни был расстроен и раздосадован Харитонов, а все-таки не смог сдержать улыбку.
— Не мешало бы еще кое-кому «животик уколоть»
Серафима Никитична приняла замечание на свой счет, вспыхнула, хотела возразить, но её опередила мать Ивука.
— Скажи фершелу, пусть не делает больше уколов. Выдумала ведь, три недели, говорит, колоть буду. С ума сошла, наверно. Мало ли меня собаки кусали, ни в какие больницы не ходила и сейчас жива-здорова.
— Она бешеную собаку ищет, — подхватила вторая женщина. — Гляди, какой же он бешеный? Если бы ей самой клещами нос прищемить, она бы тоже не стерпела…
Харитонов схватил фуражку.
— Ладно, идите, разбирайтесь, кому там животик уколоть, а мне некогда!
Не успели женщины уйти, как появились Бахмановы.
— Что это за делегация? — удивилась Качырий.
— Не говори. С утра собираюсь во вторую бригаду, не могу вырваться. Константин Ильич, поезжай на ток, посмотри, как там. Может, дополнительно рабочая сила нужна. Я через часик подъеду.
— Мы хотели посоветоваться… Ладно. Катя расскажет, — Бахманов вышел.
Харитонов прошелся по кабинету.
— Что-то я хотел тебе сказать… Не помню, вылетело из головы.
— Тогда послушай, что я скажу, — Качырий принялась рассказывать об идее поливки сала. Харитонов не дослушал:
— Не можем. Времени нет, людей нет. Да и не до сада сейчас. В третьей бригаде вся работа остановилась — петров день. Бригадир третий день пьет, не просыхая, пришлось в подполье его спустить.
— То есть как в подполье?
— Скандалить стал, ну и… Я теперь всех, кто пьяный зайдет в правление, буду в подполье кидать. Вместо вытрезвителя.
— Неприятности могут быть, Максим Игнатьевич.
— А пусть хоть под суд отдают! Иначе их не образумишь. Что у тебя еще!
— Вопрос все тот же, — Качырий облокотилась о стол, давая понять, что уходить не собирается.
Харитонов минуту молча смотрел на нее, улыбнулся.
— Видать, поездка в «Чевер нур» не пропала зря. Научил Старовойтов, как осаживать председателя. Сапунов, как Василий Иванович Чапаев, порой горячится, рубит с плеча. А Кондратий Силыч, этак, исподволь, вразумляет его. Поэтому Сапунов и величает Силыча «комиссаром». Ладно, выкладывай, что вы там надумали.
Качырий рассказала.
— Не даст Бикмурзин канавокопатель.
— Почему не даст?