— Конечно, я не предполагал, что «мне предложат должность главного инженера, — говорил Пузырьков. — Сам я танкист. Знаком и с сельскохозяйственной техникой. Переучиваться, менять специальность уже поздно. К тому же не вижу никакой необходимости. Люблю машины. С детства меня тянуло к ним. В деревне был трактористом. В армии, еще солдатом, получил права шофера. Техника с каждым годом совершенствуется, появляются новые машины. Так что придется работать и учиться. Простите, я вам не наскучил?
— Что вы, Николай Семенович. Я ведь тоже в душе деревенская.
— Ну какая же вы деревенская. Живете в городе, пользуетесь всеми благами цивилизованного общества. Лайте вашу руку… Какая изящная, нежная ручка.
Качырий вспыхнула, отняла руку, запальчиво сказала:
— Если хотите знать, эта «изящная ручка» месила глину, формовала кирпич.
— Простите, я не хотел…
— Ничего, я не из обидчивых. Когда мы из деревни переехали в город, мама поступила на кирпичный завод. Мы с братом учились. Потом его взяли в армию. Весной мама простудилась слегла. Пришлось мне самой зарабатывать на хлеб. Жили мы тогда на частной квартире, вместе с хозяевами. Бедствовали — страшно вспомнить.
— А как вы попали в нарсуд? — спросил Пузырьков. стараясь отвлечь девушку от тяжелых воспоминаний.
— Случайно. У нас на заводе судили одного хулигана. В клубе судили. Я тогда работала в конторе. Не знаю, как это вышло, а только «меня попросили вести протокол на суде. А потом судья говорит: «Идите к нам в суд работать». Может, не пошла бы, комнату обещали дать. Так и прижилась там. Привыкла.
— Нравится вам ваша работа?
— Не жалуюсь. Верно, когда-то мечтала об институте. У меня ведь десять классов. Теперь не мечтаю. Поздно.
— Напрасно. Человек без мечты, что птица без крыльев, — поучительно сказал Пузырьков.
— А вы… у вас есть мечта?
— Есть. И не одна.
— Скажите…
— Скажу. Только не сейчас. Пойдемте, а то вы без ног останетесь.
Он был прав. Качырий уже давно постукивала ногами. В резиновых ботиках поверх тонких чулок было холодно.
ДОСУЖИМ ЛЮДЯМ ДО ВСЕГО ДЕЛО
Как видим, между молодыми людьми не возникло и тени душевной близости. А между тем их сегодняшняя случайная встреча встревожила и взволновала не только Костю Бахманова.
— А где Катя? — спросила вернувшаяся из школы Майра. Сегодня она задержалась со своими гимнастами дольше обычного.
Дети уже спали. Микале, красный, взъерошенный, сидел над книгой, зубрил грамматику русского языка.
— С Пузырьковым в кино ушла, — буркнул он.
— Так чего же ты злишься?
— Костя с билетами примчался, а она… Ну погоди, придет, я ей устрою баню, — Микале ветел, нервно зашагал по комнате.