В школе Геноку очень нравилось. Понравилась ему и деревня. Зимой, в сильный мороз или буран, Генок оставался ночевать у своих новых товарищей. Особенно крепко он подружился с Аркашем и Ваней. Генок узнал, что у каждого из его сверстников есть не только отец, но и мать. У некоторых отец погиб на войне, но мать все равно есть. У Аркаша еще есть и бабушка, а у Вани — братишки и сестренки. У Генока только отец. А мать? Была у него мать или её не было? Этот вопрос мучил Генока, отравлял ему жизнь.
Однажды — это было уже в пятом классе — Генок набрался смелости, спросил:
— Тять, у меня мамка была?
— Была…
— А где она?
Отец взял топор, вышел из избы, принялся колоть дрова. Колол долго. Не дождавшись, Генок вышел к нему, стал складывать дрова в поленницу.
— Она ушла, да?
— Ушла…
— Куда? — Генок выронил поленья. — Зачем ты её отпустил? Зачем?!
— Закудыкал! — отец с размаху вонзил топор в пораспиленный кряж. — К мужику ушла! Понятно? Не жила она здесь, так, приходила…
— Неправда! Неправда! Это ты… ты…
Лесник как бы переломился напополам, понуро зашагал в лес. Он давно ждал этих вопросов и страшился их. До сих пор по ночам, а го и средь белого дня, в лесной тиши, ему чудился слабый трепетный голос жены: «Умоляю… скорее… к доктору…», — «Помираю я… ребеночка…»
С этого времени Генок стал приглядываться ко всем женщинам: а вдруг это и есть его мать? «Ты чего, мальчик?» — спросит, бывало, женщина, хочет приласкать его, погладить по голове, Генок, стремглав, убегает, на глазах его закипают жгучие слезы обиды.
Учиться он стал плохо, грубил учителям, дрался с мальчишками, имеющими родителей, нещадно колотил девчонок. Жаловались отцу, тот сначала ругал Генока, потом стал бить, морить голодом — ничего не помогало. Генок и раньше не любил отца, вечно хмурого, нелюдимого, теперь и вовсе возненавидел его.
Как-то, потеряв всякое терпение, отец сграбастал сына за шиворот, приподнял над полом, встряхнул, яростно крича:
— Чего ты хочешь от меня, стервец? Душу выну!!!
— Где моя мама? Скажи! Правду скажи! — кричал Генок, извиваясь и бесстрашно глядя на отца такими же голубыми, побелевшими от злости глазами.
Отец швырнул его и как всегда, когда речь заходила о покойнице, ушел в лес. Генок схватил топор и принялся крушить все, что попадалось ему на глаза — стол, лавки, чугунки, глиняные плошки… Потом забрался под стог сена и завыл от страха и отчаяния. На рассвете, обнаружив, что отца все еще нет дома, Генок решил спалить избушку, чтобы избежать кары за учиненный разгром. Обложил её сеном, надерганным из стога, чиркнул спичку. Как раз в это время подоспел отец…