В ту ночь я проснулся и обнаружил, что моя жизнь превратилась в кошмар наяву.
Левая сторона моей кровати была пуста: Люси уже была в самолете очень далеко от меня. Мне потребовалось все мое мужество, чтобы не начать умолять ее остаться, когда такси остановилось перед домом. Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не позволить гравитации поставить меня на колени. Если бы она осталась – я бы никогда не отпустил ее снова. Если бы она осталась – я бы начал все заново, научившись любить ее еще больше, чем раньше. Если бы она осталась – моя жизнь стала бы раем, но я знал, что Люси не могла этого сделать. В моем нынешнем положении я не имел права ее удерживать. Я просто не мог дать ей ту любовь, которую она заслуживала.
Она была моей свободой, а я – ее клеткой.
Я лежал в постели, моя грудь сжималась от тоски, и я почти разваливался на части. Я почти позволил своему сердцу ожесточиться – как это было до того, как Люси вошла в мою жизнь, – но тут в детской заплакала прекрасная маленькая девочка, и я поспешил к ней. Когда я подошел, она потянулась ко мне, сразу же перестав плакать.
– Эй, милая, – прошептал я, когда она прижалась ко мне, положив голову мне на грудь.
Мы вернулись в мою спальню, легли на кровать, и через несколько минут она уже спала. Тэлон мерно дышала и слегка похрапывала, свернувшись калачиком рядом со мной.
Именно в этот момент я вспомнил, почему не мог позволить себе расклеиться. Я вспомнил, почему не мог позволить себе упасть в яму одиночества: ведь я был не один. У меня была самая прекрасная причина продолжать двигаться вперед.
Тэлон была моей спасительницей, и я хотел быть для нее папой, а не просто отцом. Любой может быть отцом. Чтобы стать папой, нужно быть настоящим мужчиной. Тэлон заслуживала всю мою любовь и внимание.
Пока она цеплялась за мою рубашку и видела сны, которые приносили ей утешение, я тоже позволил себе отдохнуть.
Любовь поражала меня.
Меня поражало, как мое сердце может быть разбито и в то же время совершенно переполнено.
В ту ночь мои самые страшные кошмары и самые прекрасные сны смешались между собой, и я еще крепче прижал дочь к себе. Она была напоминанием о том, почему я обязан вставать каждое утро, совсем как солнце.
* * *
На следующей неделе Джейн перевезла в дом свои вещи. Она чувствовала себя уютно, хотя никто здесь не питал к ней ни капли любви. Она вела себя так, будто знает, что делает, и каждый раз, когда она брала Тэлон на руки, я съеживался.
– Я надеялась, что мы поужинаем втроем, – сказала она, распаковывая чемоданы в моей спальне. Мне было настолько наплевать, что я даже не стал утруждать себя и говорить, чтобы она не спала в моей комнате. Я собирался спать в детской вместе с моей дочерью. – Возможно, нам стоит начать наше воссоединение.