– Ты же знаешь, как трепетно он относится к дедлайнам, – сказала она, придумывая оправдание ужасному поведению его отца.
Грэм кивнул. Он знал это лучше многих.
Его отец был не более чем чудовищем, особенно когда не набирал нужного количества слов в романе.
Позже, перед самым приездом гостей, Кент переоделся в свой официальный костюм.
– Почему ты не позвала меня раньше? – крикнул он Ребекке, когда она расставляла закуски в гостиной. – Я бы опоздал, если бы не посмотрел на часы.
Грэм отвернулся и закатил глаза. Ему всегда приходилось поворачиваться спиной, чтобы посмеяться над отцом, иначе отец унизил бы его в ответ.
– Прости, – ответила Ребекка, чтобы не разозлить Кента. Это был канун Нового года, одного из ее любимых праздников, и она не хотела вступать в спор.
Кент пыхтел и кряхтел, поправляя галстук.
– Тебе надо переодеться, – сказал он Ребекке. – У тебя слишком открытое платье. Не хочу, чтобы мои друзья подумали, будто моя жена – шлюха. – Он даже не взглянул на Ребекку, когда выплюнул эти слова.
Грэм никак не мог понять, как его отец мог не заметить, насколько красива Ребекка.
– По-моему, ты прекрасно выглядишь, – сказал Грэм.
Кент приподнял бровь и посмотрел на сына.
– Твоего мнения никто не спрашивал.
В тот вечер Ребекка переоделась во что-то другое, но она по-прежнему казалась Грэму красавицей.
Она все еще была красавицей, но улыбалась куда реже, и это просто разбило ему сердце.
Во время ужина роль Грэма заключалась в том, чтобы сидеть и молчать. Его отец предпочитал, чтобы он смешивался с толпой, как будто его и вовсе не было в комнате. Взрослые говорили о том, какой Кент великий писатель, и Грэм мысленно закатывал глаза.
– Ребекка, угощение вышло очень вкусным, – заметил один из гостей.
Ребекка открыла рот, чтобы заговорить, но Кент опередил ее:
– Курица суховата, а салат немного недоделан, но в остальном все вполне съедобно, – со смехом сказал он. – Моя жена не отличается кулинарными способностями, но, черт возьми, она старается.
– У нее выходит намного лучше, чем у меня, – вмешалась какая-то женщина и подмигнула Ребекке, чтобы смягчить укол пассивно-агрессивного комментария Кента. – Я не могу приготовить даже макароны с сыром.
Во время ужина из уст Кента прозвучало еще много замечаний, связанных с Ребеккой, но он выказывал свое недовольство с таким юмором, что большинство людей не воспринимали его всерьез.
Но Грэм понимал, что отец не шутит.
Когда она потянулась за вином, Кент предупредительно положил свою руку поверх ее ладони.
– Ты же знаешь, как на тебя действует вино, милая.