— Да… Вообще-то, это правильно, — весь преобразился Шульга. Голос его сделался слащавым, а крысиный нос льстиво вытянулся, отчего его внешность стала напоминать помесь крысы с лисой. — Но все-таки, можно было бы вам нас предупредить, что не прейдете, тогда бы не было к вам никаких вопросов, все-таки уважительная причина…
Я едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, настолько карикатурным было его превращение.
— Так, что мне теперь делать? Позвонить дяде и сказать, что он ошибся насчет демонстрации, а меня из-за этого выгоняют из общежития? Я не хотел ему в первый раз звонить, беспокоить по пустякам, но мне уже надоели ваши притеснения, ‒ с праведным негодованием спросил я. Щеки мои горели.
— Ну, зачем же дразнить гусей… ‒ беспокойно зашевелил лопатками Шульга. ‒ Вышло небольшое недоразумение, мы во всем разобрались, теперь все в полнейшем порядке, — с приторной ласковостью, уговаривает меня Шульга, — Совершенно не зачем звонить.
— То есть, как это гусей?! Мой дядя, он, что для вас гусь? Остальные члены ЦК тоже для вас гуси? Теперь понятно, почему вы так относитесь и к студентам.
— Вот этого не надо! — срывается на истерический крик Шульга, — Не надо все перекручивать, я совсем не то подразумевал. Раньше надо было прейти и все объяснить и в первый раз тоже, разве ж я не понимаю… Все было бы по-другому, совершенно иначе… Мне доложили, что в вашем случае имеет место совсем другая подоплека… — и он уничтожающим взглядом указал мне на Карпа.
Какой артист пропадает, невольно вспомнился мне его собрат по цеху Нерон.
— А сейчас мы все выяснили, вы ни в чем не виноваты. Остается, как говорится, принести вам наши извинения. Идите и спокойно живите себе в общежитии и учитесь на здоровье. Инцидент, как говорится, исчерпан. Обязательно передавайте привет вашему дяде. О демонстрации говорить ему ничего не надо, а о нашем институте обязательно расскажите, у нас прекрасный коллектив и ректор у нас чудеснейший человек, и учебный процесс проводится на высоком уровне, и декан о вас заботится, как о детях родных… — с умилением научал меня Шульга.
— Кстати, как вы устроились в общежитии? Ничего? Можно подыскать для вас более удобную комнату. Не надо? — проявлял отеческую заботу декан. — Вот и хорошо, вот и ладненько…
Голос его медом с патокой растекался по кабинету. Он весь светился радушием, его скользкие глазки выражали сладчайшее удовольствие от самого процесса лицезреть меня.
— Если возникнут какие-то недоразумения в общежитии или трудности на кафедрах, сразу же обращайтесь ко мне, все устроим, в лучшем виде. Не надо? Вот и замечательно, просто превосходно. Все-все, идите себе спокойненько, голубчик, отдыхайте, всего вам хорошего.