, я отвлекся. Так, о чем я хотел сказать?
Стараясь сосредоточиться, Жора внимательно рассматривал окурок. Его основательно подзабрало, не зря мы переводили вино, он с трудом удерживает нить разговора.
— Е-есть, туше! Вспомнил, вот о чем, — он отчего-то горько улыбнулся и его лицо прорезали глубоки морщины. Я раньше не придавал значения, насколько он старше меня.
— Если беду не считать бедой, то она обидится и сама по себе уйдет. Так считал мудрый японский монах Кэнко-Хоси, и я с ним согласен. А у тебя и так все обошлось, и нечего об этом вспоминать.
Жора повертел в руках потухший окурок и не найдя, куда бы его деть, вынул из кармана полупустой коробок спичек и аккуратно уложил его туда. У него широкие запястья, признак физической силы.
— Смешные они, эти твои лизоблюды, — опять за рыбу гроши начинает Жора, а я, последовав его совету, уж было начал обо всем забывать. — Знатно ты их пробросил. Послушать тебя, ты мастерски блефуешь. Не пробовал себя в покере? Теперь они не будут тебя когтить. Некоторое время, пока не выяснят, кто на самом деле твой дядя. Тогда увидишь, как они возьмут тебя в переплет, и все будет печально, гнусно, жестоко, ужасно и, в придачу, паскудно.
— Ты, Егорий, уже нашел себе работу? — меняю предмет разговора я.
С каким трудом ему удается обеспечивать себе «продолжение жизни» я догадывался по его исхудалому лицу. При всей своей скитальческой неприхотливости, видно было, как он нуждается. А загадывать о том, что будет, когда они узнают, кто на самом деле мой дядя, сейчас не было желания.
— Боже упаси! Non possumus>29. Какая может быть для меня работа? Ты же знаешь, я тяжело болею душой, бешено больной… Если быть точным, я болен всеми душевными болезнями и еще двумя, пока неизвестными медицинской науке. Коротко говоря, общая недостаточность… Такой пожизненный диагноз поставили мне наши мудрые эскулапы. В общем, они признали меня непригодным для жизни в этой стране, а вот справку о том, что мне показано жить в другой, не дали. Так что не будем о грустном, поговорим лучше о блядях. Как там поживает твоя бабушка?..
— Оставь в покое мою бабушку, а то она явится с того света и будет по ночам стягивать с тебя одеяло. А пока суд та дело, я могу дать тебе за нее по роже.
— Брось, я пошутил. Одначе, коли разговор зашел о прекрасном то, что может быть привлекательнее роскошного женского зада? Ладно, проехали. Нет, погоди, о чем бишь я хотел тебе сказать? Как раз одна мысль в голову пришла. Ан, нет, пролетела навылет…
‒ На то в мозгу бывают извилины, чтобы мысли не пролетали навылет… ‒ не дождавшись очередного перла, съязвил я.