Откинув смятую простыню, он встал с постели.
— У меня с пилотом утвержден новый план полетов, — сказал он.
— Что?
— Мы направляемся в Аргентину, — холодно сообщил он.
Прекратив расчесывать волосы, она отвернулась от зеркала и моргнула:
— Уже?
— А почему бы и нет? — пожал плечами он. — В Париже мы все закончили. Собирай вещи, мы уезжаем сегодня днем.
Эмили отвернулась, решив скрыть свою обиду на его холодный и повелительный тон, точно так же, как она скрывала это вчера, когда он отверг ее попытки утешить его после того, как он рассказал ей о своей матери. Но чего она ожидала? Разве глубоко травмированный своим прошлым мужчина мог вот так просто позволить приблизиться к себе? Неужели она и правда такая наивная?
Но она отказалась делать то, на что подталкивал ее Алех — воевать с ним только потому, что он решил затеять драку. Она не могла. Потому что глубоко сожалела о своей прошлой лжи и о той роли, которую она сыграла в формировании его подозрительности к женщинам. Конечно же, единственным способом загладить свою вину было продемонстрировать ему свою поддержку в спокойной и заботливой манере.
Поэтому по пути в аэропорт она была настроена бодро и была благодарна за большое спальное место на борту, ведь это означало, что большую часть ночного полета до Буэнос‑Айреса она сможет поспать. Но Алех не присоединился к ней, и каждый раз, когда она открывала глаза, то обнаруживала мужа работавшим за своим ноутбуком, невзирая на поздний час. Когда утро взорвалось фейерверком кораллового и золотого рассвета, она увидела, что он заснул в кресле.
Выскользнув из постели, она подошла к нему, чтобы поцеловать в лоб, и он проснулся, вздрогнул, его взгляд на мгновение стал растерянным, но потом обрел былую твердость. Также твердым стал не только взгляд, и она мысленно обрадовалась, что у экипажа самолета были свои личные помещения в другом конце гигантского лайнера. Алех расстегнул ремень, спустил брюки и насадил ее сверху. Это было так сладко, что она издала стон удовольствия. Но потом задумалась. Неужели это все, что она значила для него?
Когда самолет зашел на посадку, она приняла душ и оделась, и только слабый румянец на ее щеках и ярко блестевшие глаза были единственным внешним признаком их занятий любовью. Машина с шофером ждала их, чтобы отвезти в эстансию Алеха, и Эмили любовалась видом аргентинской сельской местности. Алех указал на гору:
— Говорят, она напоминает фигуру лежащей женщины. Вот изгиб ее груди и…
— Мне не нужен урок анатомии, — быстро перебила она.
— Ну, как только ты передумаешь, я готов помочь тебе, Эмили, — мягко поддразнил он.