— Да?
— Эмили. Это я.
Ей не нужно было спрашивать кто, так как его акцент был очень ярким. Но он не ожидал дол гого молчания, прежде чем она напряженным голосом задала вопрос так тихо, что ему пришлось наклонить голову к интеркому, чтобы услышать:
— Чего ты хочешь?
Он хотел обнять ее, прикоснуться своими губами к ее губам, почувствовать ее всем телом. Вот чего он хотел. Но, конечно, не мог об этом сказать прямо сейчас.
— Идет дождь и холодно, Эмили…
— Мне не нужен метеорологический отчет, спасибо. Если тебе не нравится здешняя погода — возвращайся в Аргентину!
— Я никуда не уйду, пока не поговорю с тобой. Мы можем сделать это одним из двух способов. Или ты впустишь меня, или я сломаю эту дверь.
— Ты не посмеешь этого сделать! — В ее голосе прозвучала бравада.
— Хочешь поспорить?
Раздался звонок, и он быстро толкнул дверь, прежде чем она снова заперла ее. Не обратив внимания на лифт, он поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, пока не добрался до входной двери и не обнаружил ее слегка приоткрытой. Он осторожно протиснулся внутрь и тихо закрыл дверь. Она стояла в маленькой гос тиной, спиной к нему, уставившись в алмазный блеск городских огней в ночном небе. Должно быть, она услышала, как он вошел, но заговорила, не оборачиваясь:
— Почему ты здесь, Алех? Что тебе надо?
— Я хочу видеть твое лицо, чтобы поговорить с тобой.
— Ты можешь говорить со мной так.
— Эмили, пожалуйста. Что ты пытаешься скрыть?
Она обернулась, и его пульс забился сильнее, когда он заметил, как сильно она отличалась от женщины, с которой он попрощался всего несколько недель назад. Даже за это короткое время она похудела, скулы заострились, отбрасывая тени на бледную кожу. И она постриглась. Не коротко, отметил он с мрачным облегчением, но несколько дюймов, отрезанных от ниспадавших золотистых локонов, придавали ей немного отчужденный и очень современный вид.
— Я не пытаюсь ничего скрывать, просто не вижу необходимости в дальнейшем общении с тобой, Алех, — сухо сказала она. — Так что говори, что ты хотел, а потом оставь меня в покое, чтобы я могла жить дальше.
Эти последние слова заставили его осознать, какую сильную боль он ей причинил — сильнее, чем мог себе представить. И, что еще более важно, у него не было никакого желания делать это снова. Но поверит ли она ему, если он скажет это? Имел ли он право ожидать, что она поверит ему после всего, что он сделал? Он пересек комнату и подошел к ней.
— Пожалуйста, не убегай, — сказал он.
— Я не хочу, чтобы ты стоял рядом.
— Хорошо. — Это было больно, но он принял эту боль, потому что заслужил ее. И вдруг все слова, которые он сочинял в своей голове во время полета, сложились в четыре слова. — Мне очень жаль, Эмили.