Эмма улыбнулась и продолжила:
— То волосы слишком длинные, то слишком темные.
У Эммы были шикарные волосы — темно‑каштановые кудри с золотым отливом. Ему тут же захотелось запустить пальцы в ее шевелюру, почувствовать, как живой шелк струится сквозь пальцы.
— То оказывалось, что у меня недостаточно эффектный зад…
Каден выругался:
— Они там совсем рехнулись!
Эмма просияла.
— Мое любимое: у вас нос с горбинкой.
— Не вижу никакой горбинки, очень милый носик.
— Спасибо, но, когда месяц походишь по прослушиваниям и наслушаешься таких комментариев, самооценка падает ниже плинтуса.
Каден еще сильнее возненавидел Голливуд. Такая красивая, талантливая, сексуальная женщина, как Эмма, не должна даже сомневаться в своей идеальности.
— Грейси рассказывала, что у тебя все хорошо.
— А что мне было делать? — воскликнула Эмма. — Звонить папе и говорить: Голливуд — отстой, мечты растоптаны, я работаю официанткой в кофейне ЛоЛо? Да отец извелся бы от переживаний.
— Он все равно переживал, — сказал Каден. — Почему ты так долго не возвращалась, раз карьера не клеилась?
— Да, я вела себя глупо. Но никто не рассказывал мне, что тут на самом деле происходит. — Эмма откинула волосы назад и скрестила руки на груди. — Поверь, я бы приехала гораздо раньше, если бы знала. Единственное, что удерживало меня там, это страх признать себя неудачницей.
Каден обнял ее.
— Когда ты уехала, я был в бешенстве, но я не позволю тебе называть себя неудачницей. Эмм, ты решилась на сложный шаг, следовала за мечтой, засветилась на телевидении, в конце концов.
— Один сезон всего‑то, — напомнила она.
Каден нахмурился.
— Однако многие и этого не добились.
Эмма вздохнула и согласилась.
Каден посмотрел на нее сверху вниз и сказал то, что долго скрывал:
— Ты отлично сыграла.
— Ты смотрел? — удивилась она.
— Да, я не мог не посмотреть. В глубине души я надеялся, что шоу будет провальным, потому что хотел, чтобы ты была со мной, а не на экране. — Он перевел дух и продолжил: — Видеть тебя сияющей восходящей звездой пусть и глупого шоу было мучительно больно, я выключил после первой серии.
— Оно не глупое! — запротестовала Эмма.
Каден поднял одну бровь.
Эмма улыбнулась, ее глаза засверкали.
— Знаешь, мне это льстит.
— Так и есть, — сказал он и посмотрел ей в глаза, чтобы она поняла: он не шутит. — Я чуть было не выбросил телевизор из окна.
Эмма засмеялась.
Он не признается, что ее возвращение в Монтану воскресило чувства, что все еще любит ее, потому что однажды она уже разбила его сердце.
Эмма вздохнула, прижалась к нему крепко‑крепко, положила голову на широкую грудь. Каден приподнял ее лицо за подбородок, чуть наклонился и страстно припал к губам. Она ответила, языки заплясали в горячем танце, обоих охватило возбуждение. У Кадена голова шла кругом. Она его вселенная. Теплая, нежная, Эмма в безопасности только в его руках.