– Прав был Сартр, – промычал Раф в подушку. – Ад – это другие.
Я разделяла его чувства. Скорей бы вечер, думала я, скорей бы на прогулку, прочь из этого дома, подальше от этих людей – и можно будет спокойно обдумать прошлую ночь. Возможностей уединиться было у меня здесь мало как никогда в жизни. До сих пор я над этим не задумывалась, но в тот миг всё вокруг – и Джастин в роли умирающего лебедя, и шуршанье Эббиных карт – показалось мне грубым насилием. Я натянула на голову шерстяную кофту, забилась поглубже в кресло и уснула.
Проснулась я в пустой комнате. Ее будто покинули в спешке – свет включен, абажуры набекрень, стулья сдвинуты, на столе полупустые кружки, липкие круги от кофе.
– Эй, – позвала я, но голос потонул среди теней, никто не откликнулся.
Дом казался огромным и неприветливым – так бывает, когда запрешь на ночь двери, а потом спустишься вниз – чужой, одинокий, будто погруженный в себя. Записки нигде нет – наверное, вышли проветриться, хмель разогнать.
Я плеснула в кружку холодного кофе и стала пить, стоя возле раковины и глядя в окно кухни. Небо сделалось золотисто-медовым, над лужайкой с криками реяли ласточки. Я оставила кружку в раковине и пошла к себе наверх, по привычке стараясь не топать, не наступить на скрипучую ступеньку.
Едва я взялась за ручку двери, воздух точно сгустился, стены будто надвинулись на меня. Еще не успев открыть дверь, уловить слабый запах табака, увидеть на краю кровати неподвижный силуэт, я поняла: Дэниэл здесь.
Голубоватый свет лился сквозь занавески, отражался в стеклах его очков.
– Кто ты? – спросил он.
Я сразу сообразила, что делать, Фрэнк был бы мною доволен: поднесла к губам палец – тсс! – другой рукой нажала на выключатель, крикнула: “Эй, это я, я здесь!”, благодаря Бога за то, что Дэниэл такой странный и его вопрос “Кто ты?” можно истолковать по-всякому. Он смотрел на меня в упор, перекрывая мне путь к чемодану.
– Где все? – спросила я и рванула пуговицы на блузке, выставив напоказ крохотный микрофон, пристегнутый к бюстгальтеру, и провод, вившийся от него к белой повязке.
Брови Дэниэла чуть приподнялись.
– Уехали в город, в кино, – отвечал он невозмутимо. – А у меня здесь кое-какие дела. Решили тебя не будить.
Я кивнула, подняла вверх большой палец, не спеша опустилась на колени и выволокла из-под кровати чемодан, не спуская глаз с Дэниэла. На тумбочке у кровати музыкальная шкатулка, увесистая, с острыми краями, – совсем близко, стоит руку протянуть; в случае чего оглушу его и выберусь отсюда. Но Дэниэл сидел неподвижно. Я набрала код, открыла чемодан, нашла полицейское удостоверение и швырнула ему.