Дэниэл смотрел на меня без всякого выражения, сложив на коленях широкие ладони.
– Мои друзья – моя забота. Не позволю тебе прижимать их к стенке и допрашивать.
– Понимаю. Но сегодня я тебе хлопот не доставила. Просто не отбирай у меня эти дни, договорились?
– Сколько именно дней? – спросил Дэниэл.
Я покачала головой:
– Неважно. Через десять секунд я снова включу микрофон – пусть со стороны кажется, будто вылетел случайно, – и мы невинно поболтаем о том, почему я дулась за ужином. Ладно?
Дэниэл равнодушно кивнул, по-прежнему разглядывая микрофон.
– Отлично, – сказала я. – Начали. Не хочу… – я включила микрофон посреди фразы, для пущей естественности, – это обсуждать. Башка трещит, мне паршиво, хочу побыть одна. Ясно?
– Это, наверное, похмелье, – послушно подсказал Дэниэл. – Тебе всегда от красного плохо, да?
В каждом слове таился подвох.
– Какая разница? – Я капризно, по-детски дернула плечом, поправила повязку. – Может, пунш виноват. Раф, наверное, наркоты туда подмешал. Он в последнее время стал больше пить, замечаешь?
– Все у Рафа нормально, – холодно отозвался Дэниэл. – И у тебя, надеюсь, все будет нормально, главное, выспись как следует.
Быстрый топот внизу, скрип двери.
– Лекси? – с тревогой окликнул Джастин с лестничной площадки. – Что-нибудь случилось?
– Дэниэл ко мне пристает! – крикнула я в ответ.
– Дэниэл? Что ты к ней пристал?
– Я не приставал.
– Допытывается, отчего мне паршиво, – крикнула я. – Паршиво, и все, пускай он отлипнет!
– Так отчего тебе паршиво? – Джастин вышел из своей спальни и стоял у подножия лестницы; я мысленно видела, как он в полосатой пижаме смотрит вверх, держась за перила и близоруко щурясь. От пристального, упорного взгляда Дэниэла мне сделалось неуютно.
– Тише вы! – сердито крикнула из-за двери Эбби. – Люди спят!
– Лекси? Так отчего тебе паршиво?
Глухой удар – Эбби что-то швырнула в стену.
– Джастин, тише, я сказала! Господи!
Снизу донесся недовольный голос Рафа:
– Что за чертовщина?
– Джастин, сейчас спущусь, все объясню, – крикнул Дэниэл. – Идите все спать. – И мне: – Спокойной ночи. – Встал, поправил одеяло. – Сладких снов. Надеюсь, к утру тебе полегчает.
– Да, – отозвалась я. – Спасибо. Не надейся.
Мерные шаги Дэниэла на лестнице, приглушенные голоса внизу: сначала в основном Джастин, а иногда Дэниэл, потом – наоборот. Я осторожно вылезла из постели, прижалась ухом к полу, но говорили они почти шепотом, ни слова не разобрать.
Минут через двадцать Дэниэл тихонько поднялся к себе, ненадолго задержался на площадке. И лишь когда за ним закрылась дверь, меня затрясло.