Он прислонился к стене позади меня. Я потупилась, стала отколупывать с ногтя лак.
– И мне не дает покоя вопрос, – продолжал Фрэнк вполголоса, – что для вас важнее, чем засадить подонка в тюрьму? Признайтесь, мисс Мэдисон. Что для вас так важно?
– Шоколадки, – ответила я, разглядывая ноготь.
Фрэнк продолжал прежним тоном:
– Мне кажется, я успел вас узнать достаточно хорошо. О чем вы говорили в больнице, каждый день, с той минуты, когда я зашел? Чего просили, даже зная, что это невозможно? Куда рвались в день выписки? При мысли о чем запрыгали от радости, так что швы чуть не разошлись?
Я смотрела в пол, грызла ноготь.
– О встрече с друзьями, – сказал Фрэнк чуть слышно. – Они вам дороги, мисс Мэдисон. Они для вас превыше всего. Может, даже важнее, чем поиски того, кто вас чуть не убил. Разве нет?
Я пожала плечами:
– Ясное дело, дороги. И что?
– Если бы вы стояли перед выбором, мисс Мэдисон… Представим, к примеру, что один из них вас ранил и вы вспомнили… Как бы вы поступили?
– Я бы не очутилась перед выбором – ни один из них меня пальцем не тронет. Никогда. Ведь это мои друзья!
– Вот и я о том же. Вы кого-то покрываете, и вряд ли Джона Нейлора. Кого вам защищать, как не друзей?
– Я не защищаю…
Я и охнуть не успела, как он подскочил к столу, наклонился к моему лицу. Я невольно отпрянула.
– Вы мне лжете, мисс Мэдисон. Вы что, не понимаете, что ложь ваша шита белыми нитками? Вам известно что-то важное, это помогло бы найти преступника, а вы скрываете. Вы мешаете следствию. Это преступление. За это могут посадить.
Я тряхнула головой, отодвинулась от него подальше.
– Арестовать меня хотите? За что? Господи, я же здесь потерпевшая! Если я просто хочу скорей это все забыть…
– Хотите, чтоб вас резали каждый день, а по воскресеньям дважды, – пожалуйста, мне плевать! Но я вам не дам тратить время, мое и моих коллег. Знаете, сколько людей уже месяц работают над вашим делом, мисс Мэдисон? Представляете, сколько мы на это ухлопали времени, сил, денег? Я не дам все это спустить в унитаз из-за одной капризной девчонки, которой на все плевать, кроме так называемых друзей! Не дождетесь!
Он не притворялся. Лицо его было вровень с моим, глаза метали синие молнии, каждое слово кипело гневом – то ли на меня, то ли на Лекси, он, наверное, и сам уже запутался. Эта девушка, словно линза, по-своему преломляла реальность, отражала мириады лучей, множила миры, – если вглядеться, только голова закружится.
– Дело я раскрою, – продолжал Фрэнк. – Времени не пожалею, а виновного засажу. И если будете прятать голову в песок, если не поймете, насколько все серьезно, а продолжите со мной в кошки-мышки играть, то и вас засажу с ним заодно. Ясно?